Translation for "стиснутый" to english

Стиснутый

adjective

• cramped

Translation examples

cramped adjective

Прошу прощения за такие стиснутые условия.
Apologies for the cramped conditions.

Я была стиснута, ненасытна, и у меня приливала кровь... и не так, как допустимо.
I was cramped, hungry, and hot... in the wrong way.

Она стиснута в слишком маленьком пространстве ее тошнит от дизельных паров и от этого парня воняет потом.
She's cramped in a way too small space, nauseous from diesel fumes and this guy's B.O.

Да, я знаю, но я думал, что она будет похожа на Пейдж... большой палец постоянно стиснут под нужным углом.
Yeah, I know, but I thought she'd be like Paige... thumbs permanently cramped at right angles.

В таком стиснутом пространстве как мозг, повышенное внутричерепное давление от большого объема такого лекарства, как пенициллин, может вызвать грыжу мозгового ствола и убить его.
In a cramped space like the brain, increased intracranial pressure from a high volume drug like penicillin could herniate his brain stem and kill him.

Он легко вышел из стиснутых пальцев бога.
It came to her easily out of his cramped grip.

Но, стиснутые паникой других членов своего отряда, они только мешали им и делали юр-вайлов более уязвимыми.
But the cramped panic of their numbers -only hampered them, and made the urviles more vulnerable.

Никогда прежде он не понимал, до чего скованы и стиснуты мысли человека, заключенного в темницу бренного тела.
Never before had he comprehended how cramped a man's thoughts were when confined to a mere body.

Слева стояли тесно стиснутые дома, нависающие над улицей, все они были темны, будто до сих пор оставались конюшнями и каретными сараями.
To the left stood cramped houses hanging over it, all as dark as though they remained stables and coach-houses.

Мара лежала, не двигаясь, и продолжала всхлипывать сквозь стиснутые зубы, одновременно пытаясь справиться с внезапно охватившими мышцы ног судорогами.
Mara lay there, unmoving, still sobbing through clenched teeth as she worked out the sudden cramps in her leg muscles.

Он видел рыбью морду с раскрытым в страшном приступе удушья ртом — умирающего карпа с выпученными глазами… он видел лицо новорожденного ребенка, красное, все в складках, сморщенное, перед криком… видел лицо убийцы, видел, как тот вонзает в человеческое тело, — и в ту же самую секунду видел этого преступника в цепях, стоящим на коленях, и его голову тяжелым ударом меча отрубал палач… он видел нагие тела мужчин и женщин, сплетенные, стиснутые в неистовых оргиях любви… он видел распростертые трупы, неподвижные, холодные, пустые… он видел птичьи головы и звериные морды — кабанов, быков, крокодилов… он видел богов, видел Кришну, видел Агни, — он видел эти лица, эти обличья в тысячах сочетаний, они помогали друг другу, любили, ненавидели, уничтожали и вновь рождали друг друга — и в каждом было движение к смерти, страстное, мучительное признание бренности существования, но ничто не умирало, а лишь испытывало превращения, вновь и вновь рождалось, обретало все новые лица, — и между ними не было промежутка, и все эти лица и фигуры покоились, текли, создавали себя, расплывались и переходили друг в друга, и надо всем постоянно плыло что-то тонкое, бестелесное, но постоянно присутствовавшее, будто стекло или тонкий лед, будто прозрачная кожа, или чаша, или купол, или маска, сотканная из воды, и эта маска усмехалась, и эта маска была усмехающимся лицом Сиддхартхи, которого он, Говинда, в этот самый миг касался губами.
He saw the face of a fish, a carp, with an infinitely painfully opened mouth, the face of a dying fish, with fading eyes—he saw the face of a new-born child, red and full of wrinkles, distorted from crying—he saw the face of a murderer, he saw him plunging a knife into the body of another person—he saw, in the same second, this criminal in bondage, kneeling and his head being chopped off by the executioner with one blow of his sword—he saw the bodies of men and women, naked in positions and cramps of frenzied love—he saw corpses stretched out, motionless, cold, void— he saw the heads of animals, of boars, of crocodiles, of elephants, of bulls, of birds—he saw gods, saw Krishna, saw Agni—he saw all of these figures and faces in a thousand relationships with one another, each one helping the other, loving it, hating it, destroying it, giving re-birth to it, each one was a will to die, a passionately painful confession of transitoriness, and yet none of them died, each one only transformed, was always re-born, received evermore a new face, without any time having passed between the one and the other face—and all of these figures and faces rested, flowed, generated themselves, floated along and merged with each other, and they were all constantly covered by something thin, without individuality of its own, but yet existing, like a thin glass or ice, like a transparent skin, a shell or mold or mask of water, and this mask was smiling, and this mask was Siddhartha's smiling face, which he, Govinda, in this very same moment touched with his lips.