Translation for "пересыпать" to english

Пересыпать

verb

• intersperse
• lard
• empty
• interlard

Translation examples

intersperse verb

После представления этих основных результатов излагается общий обзор иракских программ, связанных с запрещенными вооружениями, который в большинстве случаев пересыпается данными, собранными Группой.
Following these key findings, an overview of Iraq's proscribed programmes is presented, which in most cases is interspersed with the data gathered by the Group.

У него привычка пересыпать речь французскими словечками.
He has a way of interspersing his conversation with fragments of bad French.

В ту пору моя жизнь напоминала эклогу, пересыпанную лирическими строчками.
For me, in those days, life was an eclogue interspersed with lyrics.

Эмилито пересыпал свои сказки вечности самыми неприличными, грязными анекдотами.
Emilito would intersperse his tales of eternity with the most outrageous dirty jokes.

Гринвич украсили зелеными гирляндами из листьев плюща и лавра, пересыпанных красными ягодами.
Greenwich was decorated with garlands of greenery fashioned from ivy, hay, and laurel leaves which were interspersed with red berries.

Речь отца Звездония была пересыпана цитатами из Священного Писания, которое, если верить батюшке, было сочинено Гениалиссимусом.
Father Starsky’s speech was interspersed with quotations from Scripture which, to believe the priest, had been written by the Genialissimo.

Ведьмак молчал долго, дольше, чем заняла вся речь Венцка, густо пересыпанная паузами.
The witcher's silence lasted a long while, longer than Wenck's entire speech, interspersed though it had been with regular pauses.

Пересыпанные всевозможными видееобразами, там были схемы основных городских строений, планы канализационной системы и линий электропередач, а также другие не менее полезные сведения, которыми располагало подполье.
Interspersed among the video images were blueprints to major city buildings, sewer and powerline data, and dozens of other handy bits of information the underground had squirreled away.

Все записи в этой книге сделаны до войны, в пустынях Египта и Ливии в 1930-е годы, пересыпаны сведениями об искусстве наскальной живописи и отсылками то к галереям, то к заметкам из журналов – и все это одним и тем же, должно быть, его собственным мелким почерком.
The references in his book are all pre-war, the deserts of Egypt and Libya in the 1930s, interspersed with references to cave art or gallery art or journal notes in his own small handwriting.

Дюваль давно уже забыл те немногие французские слова, которым научился у матери, и теперь его речь являла собой невообразимо многоязычное смешение арабского, сомалийского, амхарского, пересыпанное отдельными словечками из семидесяти языков и вдвое большего числа наречий Эфиопии.
Duval had long forgotten the little French he had learned from his mother and his speech was now a polyglot hodgepodge of Arabic, Somali, and Amharic, interspersed with stray words from Ethiopia's seventy languages and twice as many dialects.

Вот почему у нас будет также шпинат со сметаной и салат без ничего. – Она была покорена тем, как Натан, внимательно следя за приготовлением пищи, пересыпал свои замечания по части гастрономии всякими учеными данными о правильном питании. – Печенка с репчатым луком – это, конечно, стандарт, а вот с пореем, сладость моя, это нечто особое.
That's why we're also going to have creamed spinach and a plain little salad." She was captivated by the way in which Nathan, ever intent upon his cooking, was still able to intersperse his observations on gastronomie with scientific detail, largely nutritional. "Liver with onions is of course standard, but with leeks, sweetiepie, it becomes something special.

lard verb

Но хотя узоры его речей и были иными, общий их фон оставался неизменным, так что можно считать, что напыщенные и витиеватые комплименты, коими галантный рыцарь шестнадцатого столетия украшал свои речи, представляли собой те же самые порождения тщеславия и самодовольства, которыми пересыпают свой жаргон современные фаты.
But though the embroidery of his conversation was different, the groundwork was the same, and the high-flown and ornate compliments with which the gallant knight of the sixteenth century inter-larded his conversation, were as much the offspring of egotism and self-conceit, as the jargon of the coxcombs of our own days.

empty verb

Ты можешь пересыпать песок всей пустыни в корзину, но если у нее нет дна, она останется пустой.
You can shovel the sand of an entire desert into a bucket, but if it has no bottom, the bucket remains empty.

Весь песок в часах Вермахта пересыпался в нижнюю колбу.
The top of Wermacht’s hourglass was empty of every grain and the bottom full of sand.

Соль и сахар Розалин пересыпала из магазинных пакетов в банки.
The sugar and salt had both been emptied from their packets and poured into jars.

Порывшись в сумке, я нашла носок с деньгами и пересыпала их в карман.
I dug through my bag until I found my sock full of money. I emptied it into my pocket.

Не сводя взгляда с лиц Марионеток, смутно угадывавшихся сквозь густой снег, Курц извлек завернутые в бумагу столбики четвертаков и, затем, один за другим, развернул свертки с монетами и беззвучно пересыпал их в мешочек, получившийся из пары носков.
Keeping his eye on the pale Stooge faces just visible through the falling snow outside, Kurtz brought out each roll of quarters and emptied them into the double-thick sock.

Там ссыпал руду в кожаное ведро, взобрался по перекладинам, повесив корзину на локоть, воротом поднял ведро, пересыпал руду в корзину, отнес ее к стволу клети, опрокинул руду в большую деревянную бадью и крикнул Хенци, который взялся за большой ворот, и бадья исчезла из вида в стволе.
He emptied it into a leather bucket, climbed the ladder with the basket slung over his arm, turned the windlass and raised the bucket on its rope, refilled the basket, carted it to the upper lift shaft, dumped it in the big wooden bucket, and shouted for Henzi, who raised the load out of sight.

Апогея эта тема достигает в сцене, где старушку Катрин Леру за пятидесятичетырехлетнюю службу на одной и той же ферме наградили серебряной медалью и деньгами, но она объявила, что всю сумму отдаст священнику, чтобы он за нее молился. Бедные фермеры кажутся вульгарными и бесцветными, они целиком поглощены повседневными трудами, лишающими их воображения и духовной восприимчивости, но куда хуже выглядят представители местных властей – ничтожные болтуны, распоряжающиеся на празднике. Главные их черты – ханжество и двоедушие, о чем свидетельствуют пустые и стереотипные фразы, которыми пересыпана речь советника Льёвена. Однако картина будет выглядеть безнадежно и беспросветно мрачной, выходящей за границы правдоподобия (иначе говоря, лишенной всякой достоверности) лишь в том случае, если мы начнем анализировать ее, оторвав от сцены соблазнения, а ведь обе они в романе неразрывно срощены. Эффект от язвительного сарказма значительно снижается на таком фоне, то есть любовное свидание – своего рода клапан, помогающий снизить давление едкой насмешки. Сцена соблазнения вносит оттенок сентиментальности, некоторой даже возвышенности – и в итоге получается хитроумный контрапункт, укрепляющий достоверность повествования. Но и светлая игровая сторона сельского праздника, и даже карикатурность его изображения в свою очередь тоже сглаживают излишнюю сентиментальность – и, главное, словесную высокопарность – любовного объяснения.
The whole description of the agricultural fair in Madame Bovary is witheringly sarcastic, underscoring to the point of cruelty the human stupidity (la bêtise) that fascinated Flaubert, his scorn reaching its height with the appearance of Catherine Leroux, a little old woman who receives an award for her fifty-four years of work in the fields and announces that she will give the prize money to the priest so he will say masses for her soul. If all the poor farmers seem, in Flaubert’s description, to be mired in a dehumanizing routine that strips them of sensitivity and imagination and makes them dull figures, thoroughly common and conventional, the authorities are shown in an even worse light as garrulous, blatantly ridiculous nonentities in whom hypocrisy and spiritual duplicity seem primordial character traits, as expressed in the empty and trite utterances of the councillor Lieuvain. But this picture, painted so dark and remorseless that it is hardly credible (and suggests a possible failure of the episode’s power of persuasion), only emerges when we analyze the agricultural fair on its own, disassociated from the seduction to which it is viscerally linked. In reality, tangled up as it is with an episode that serves as an escape valve for its vitriolic irony, the sarcastic ferocity of the fair scene is considerably tempered. The sentimental, light, romantic air that is introduced by the seduction establishes a subtle counterpoint, which fosters verisimilitude. And the sunny element of the country fair, presented with exaggerated and humorous irony, also has, reciprocally, a moderating effect, correcting the excesses of sentimentalism—especially the rhetorical excesses—that characterize the episode of Emma’s seduction. Without the presence of a very powerful “realist”