Translation for "я повторил это" to english

Я повторил это

• i repeated it
• i repeated this

Translation examples

i repeated it

Тем не менее мы считаем, что в рамках этого мандата ИДКТК -- я хотел бы повторить это -- является самым подходящим органом для эффективного и долгосрочного использования всех возможностей, которые Стратегия может создать для противостояния терроризму.
However, within that mandate, we feel that CTED -- and I repeat this -- is in the best position to grasp all opportunities that the Strategy may create to counter terrorism in an effective and sustainable way.

Я повторю - это будет неправильно.
I repeat-- it would not be appropriate.

Я повторил это в телефонную трубку.
I repeated this into the mouthpiece.

Я уже сказал вам, что этот человек – провокатор, предатель, и готов повторить это снова.
I said this man is treacherous and I repeat it.

Потом повторил это движение снова и снова, пока не выработал приличный и удобный для себя ритм.
I repeated the action again and again, until I found a smooth, comfortable, working rhythm.

Я повторил это еще раз, но репортер меня не слушал: к моему удивлению, он занимался делом, смысла которого я не мог разгадать.
I repeated what I had just said several times, but Rouletabille paid not the slightest attention to me, and I was surprised to find him engaged in what was to me an incomprehensible task.

Я посмотрела на свои руки, привыкшие к тяжелой домашней работе, и провела пальцами по лицу, словно заново вспоминая его форму, затем прикоснулась к волосам и, закрыв глаза, мысленно произнесла: все, хватит. Потом я несколько раз повторила это слово негромко вслух: хватит, хватит, хватит.
I looked at my hands roughened by domestic chores; I ran them over my face, feeling the shape of the bones; I buried my fingers in my hair and sighed, Enough! I repeated the word aloud: Enough, enough, enough!

он, прославленный и вездесущий, он, считавший, что знает все, конечно же, не знал, что еще со времен Хосе Игнасио Саенса де ла Барра мы стали готовить специальные передачи для его радиолы, а затем использовали закрытый телевизионный канал, чтобы на экране его телевизора появлялись только фильмы, сделанные в его вкусе или исправленные в соответствии с ним, – фильмы, в которых погибали лишь подлецы, любовь побеждала смерть, жизнь была легкой и приятной, как дуновение бриза; все понимая, мы бессовестно лгали ему, чтобы он был счастлив, и он был бы счастлив еще много лет своей бесконечной старости, тиская дрожащих школьниц в матросках, если бы однажды случайно ни спросил у одной из них: «Чему тебя учат в школе?» – «Я сказала ему правду: „Меня ничему не учат, сеньор, – я ведь портовая потаскуха“, – и он тотчас заставил меня повторить это, видимо, думая, что не так понял мои слова; и тут я отчеканила по слогам, что я не школьница, а портовая по-тас-ку-ха, что меня заарканили у одного из кабаков, помыли дегтярным мылом, потерли мочалкой, велели надеть это голубое платьице с матросским воротником и эти гольфики порядочной девочки и приказали каждый день в пять часов вечера пробегать по улице мимо его окна; я бегала не одна – со мной рядом бегали такие же потаскушки, завербованные и вымытые санитарной полицией, одетые в такую же школьную форму, в таких же мальчишеских ботинках, с такими же косами из конского волоса, которые – смотрите! – прикалываются обыкновенной шпилькой; нас предупредили, чтобы мы не боялись жалкого глупого старикашки, который ничего не может, а только разденет и осмотрит, как доктор, ну, может, еще полапает да потискает немного, – словом, сделает все, что делаете вы, мой генерал, когда я прихожу к вам, – сказала я ему, – а мы должны лишь томно прикрывать глаза и, словно сгорая от страсти, разнеженно шептать: „О, любовь моя… о, любовь моя…“ – то, что я всегда шепчу вам и что вам так нравится; нам устроили репетицию и заставили несколько раз повторить все сначала, прежде чем заплатили, а платят за эту великую мороку сущие гроши; после вычета санитарного налога и комиссионных для сержанта у нас остается всего по четыре чахоточных песо; это несправедливо после того, как получаешь столько жареной маланги в задницу и столько бананов спереди! Все это я бросила в лицо этому мрачному старцу, который выслушал меня, не моргнув глазом».
species except those he was supposed to cut off, those of the authors of the assassination of Letícia Nazareno and the child, the birds refused to sing in their cages no matter how many drops of Cantorina he put in their beaks, the girls in the school next door no longer sang their recess song about the petite painted bird perched on the green lemon limb, life had been going off for the impatient wait to be with you in the stables, my child, with your little palm-nut teats and your clam of a thing, he ate under the pansy bower, he floated in the quivering two o'clock heat pecking at his siesta sleep so as not to lose the thread of the television movie in which everything happened according to his orders and completely the opposite of life, because the all-worthy who knew everything never knew that ever since the times of José Ignacio Saenz de la Barra we had first installed an individual transmitter for the soap operas on the radio and then a closed-circuit television system so that only he would see the movies arranged to his taste in which no one died except the villains, love prevailed over death, life was a breath of fresh air, we made him happy with the trick as he had been so many afternoons of his old age with the girls in uniform who would have pleased him until his death if he had not had the bad luck to ask one of them what do they teach you in school and I told him the truth that they don't teach me anything sir, what I am is a waterfront whore and he made her repeat it in case he hadn't understood well what he had read on my lips and I repeated it letter by letter that I'm not a student sir, I'm a water-front whore, the sanitation service had bathed her in creolin and rinsed her off, they told her to put on this sailor suit and these nice-girl's stockings and go along this street every afternoon at five, not just me but all the whores of my age recruited and bathed by the sanitary police, all with the same uniform and the same men's shoes and these horsehair braids which look you can put on and take off like a comb, they told us don't be afraid he's a poor foolish old grandfather who isn't even going to lay you but will give you a doctor's examination with his finger and suck on your titties and put things to eat in your pussies, well, everything you do to me when I come, all we had to do was close our eyes in pleasure and say my love my love which is what you like, they told us that and they even made us rehearse and repeat everything from the beginning before they paid us, but I think it's too much of a drag all those ripe bananas in the twitty-twat and all those parboiled malangas up the behind for the four consumptive pesos we've got left after deducting the sanitation tax and the sergeant's commission, God damn it, it's not right to ruin all that food down below if a person doesn't have anything to eat up above, she said, wrapped in the lugubrious aura of the unfathomable old man who listened to the revelation without blinking as he thought mother of mine Bendición Alvarado why do