Translation for "сильванер" to english

Сильванер

• sylvaner

Translation examples

sylvaner

И еще одно звено цепи: почему я заказал бутылку "сильванера"?
And another link to put in place: Why did I ask for a bottle of Sylvaner?

Наливая себе еще бокал "сильванера", Хуан поднял глаза к зеркалу.
Pouring himself another glass of Sylvaner, Juan lifted his eyes to the mirror.

и то, что он, не раздумывая, попросил бутылку "сильванера", содержащего в первых двух слогах - как бывает в шарадах - двусложную основу слова, в котором в свой черед жило географическое название, овеянное древним страхом, - все это, в общем, не выходило за рамки заурядной звуковой ассоциации.
and to order without previous reflection a bottle of Sylvaner, which contained in its first syllables, as in a charade, the middle syllables of the word in which there beat in turn the geographic center of an obscure ancestral terror, couldn’t really go beyond a mediocre phonetic association.

Возможно, дошел бы, даже наверняка дошел бы, потому что выбор бутылки "сильванера" указывал на настойчивое присутствие чего-то под внешней рассеянностью, - угол улицы Вожирар присутствовал здесь в зале ресторана "Полидор", и не помогало ни зеркало с его меняющимися картинами, ни изучение меню, ни улыбка, зеркально отраженная под гирляндой лампочек;
It probably would have, even certainly would have, because the choice of the bottle of Sylvaner showed a persistence underneath the distraction, the corner of the Rue de Vaugirard was still present in the dining room of the Polidor, worthless were the mirror with its new images, the exploration of the menu, and the laugh that tried to be lustral of the wreath with the lights.

все прочее, голоса и образы ресторана "Полидор", доходили до него через зеркало, и, возможно, поэтому или потому, что он пил уже вторую половину бутылки "сильванера", Хуан стал подозревать, что нарушение временного порядка - ставшее для него очевидным благодаря покупке книги, заказу толстяка за столиком и призраку графини на углу улицы Вожирар - обретает забавную аналогию в самом зеркале.
everything else—the voices and the images of the Polidor—came to him via the mirror, and perhaps for that reason, or because he was already into the second half of the bottle of Sylvaner, Juan ended up suspecting that the alteration in time that had become obvious through the purchase of the book, the fat diner’s order, and the tenuous shadow of the countess on the corner of the Rue de Vaugirard, had found a curious rhyme in the mirror itself.

Если он купил книгу, зная, что покупает ее без надобности и без охоты, но все же купил, потому что двадцать минут спустя книга должна была пробить для него в воздухе дыру, откуда грянет удар, значит, установление какоголибо порядка в этих элементах вряд ли возможно, и это, сказал себе Хуан, допивая третий бокал "сильванера", и было, по сути, самым, так сказать, полезным итогом всего, что с ним произошло: урок, преподанный жизнью, демонстрация того, как в который раз "до" и "после"
If he had bought the book knowing that he didn’t need it and didn’t really want it, and still had bought it because twenty minutes later the book was going to open a hole in the air for him through which the claw would be turned loose, all possible ordering of the elements seemed unthinkable, and that, Juan said to himself, drinking his third glass of Sylvaner, was basically all the summing up he could best utilize, putting it that way, of what had happened to him: a lesson of things, a display of how once more the before and the after had fallen apart in his hands, leaving him a light, useless rain of dead moths.

Зато просьба толстяка за столиком имела иной смысл, она побуждала спросить себя, а не возникла ли причинная связь, когда Хуан рассеянно заглянул в книжку Мишеля Бютора за секунду до того, как послышался голос, просивший "кровавый замок", и если бы он не открыл книжку и не наткнулся на фамилию автора "Атала", прозвучала бы просьба толстяка в безмолвии ресторана "Полидор" так, чтобы сплавить воедино разрозненные или последовательные элементы, или же незаметно примешалась бы к стольким другим голосам и шепотам, звучащим в томной полудреме человека, пьющего "сильванер"?
It required asking yourself whether the fact of having looked distractedly at the book by Michel Butor a second before he heard the voice asking for a bloody castle had established an acceptable casual relation, or whether, in case he hadn’t opened the book and stumbled across the name of the author of Atala, the fat diner’s order would have echoed in the silence of the Polidor, agglutinating the isolated or successive elements instead of mingling sluggishly with so many other voices and murmurs in the distracted drowsiness of the man drinking Sylvaner.

Толстяк за столиком заказал "кровавый замок", его голос вызвал к бытию другие образы, особенно ярко книгу и графиню, чуть менее ярко - образ Элен (быть может, потому, что он был ближе, не то что более привычным, но более неотъемлемым в повседневной жизни, тогда как книга была чем-то новым, а графиня - воспоминанием, впрочем, воспоминанием необычным, ведь дело шло не столько о графине, сколько о фрау Марте и о том, что случилось в Вене, в "Гостинице Венгерского Короля", но тогда, в последнюю минуту, все стало графиней, и, в конце концов, господствующим образом и прежде была графиня, образом не менее ярким, чем книга или фраза толстяка или аромат "сильванера").
The fat diner had asked for a bloody castle, his voice had stirred up other things, especially the book and the countess, the image of Hélène a little less (perhaps because it was closer, not more familiar, but closer to everyday life, while the book was something new and the countess a memory, a curious memory, furthermore, because it wasn’t so much a question of the countess as of Frau Marta and what had happened in Vienna in the King of Hungary Hotel, but in the final analysis everything was the countess, just as clearly as the book or the fat diner’s phrase or the aroma of the Sylvaner).

Однако слова не находились, потому что не было мысли, способной охватить эту силу, превращающую обрывки воспоминаний, отдельные, бессмысленные образы во внезапно слившийся в единое целое умопомрачительный сгусток, в живое созвездие, аннигилирующее в момент своего явления, - этакое противоречие, как бы утверждающее и одновременно отрицающее то, что Хуан, пьющий сейчас второй бокал "сильванера", будет впоследствии рассказывать Калаку, Телль, Элен, когда встретится с ними за столиком в "Клюни", и что теперь ему надо хоть как-то освоить, словно сама попытка фиксировать это воспоминание не доказывала, что это бесполезно, что он лишь разбрасывает темные мазки по непроглядному мраку.
And there were no words because there was no thought possible for that force capable of converting stretches of memory, isolated and anodyne images, into a sudden dizzying mass, into a living constellation that is erased with the very act of showing itself, a contradiction that seemed to offer and deny at the same time what Juan, drinking his second glass of Sylvaner, would explain to Calac, Tell, Hélène later on when he met them at the table in the Cluny, and which now he had had to possess in some way, as if the attempt at fixing that memory hadn’t already shown that it was useless, that he was shoveling shadows into the darkness.