Similar context phrases
Translation examples
В заключение позвольте мне перефразировать памятное изречение человека, первым вступившего на луну. <<Олимпийское перемирие>> -- это один малый шаг для людей, но громадный скачок для человечества.
In closing, allow me to paraphrase the memorable sentence spoken by the first man to set foot on the moon. The Olympic Truce is one small step for mankind, yet one giant leap for humankind.
Их голоса умерли, точно эхо слов всевышнего, изреченных и отзвучавших в звездной бездне.
Their voices had died like echoes of the words of God spoken and vibrating in the starred deep.
Мне нужна его дочь, целая и невредимая, чтобы исполнилось пророчество, изреченное одним из моих предшественников много лет назад:
I need his daughter, whole and unharmed, to fulfill the prophecy spoken by one of our number many long years ago.
Хотя Тайрон до сих пор не признался себе в этом, ее острый ум и спокойные, исполненные достоинства изречения были ему бесконечно приятны. Пока он так размышлял, его внезапно осенило. И без того уже изрядно пострадавшая гордыня подверглась смертельному удару.
Though he wouldn’t have admitted it, he found her subtle wit and softly spoken comments immensely pleasing. It was while Tyrone was laboriously mulling through this course of thinking that an unexpected dawning came which served his hidebound honor a death blow.
Другие здания были также весьма внушительны: городская библиотека, центральный правительственный комплекс, откуда управлялся Аксеками, и огромная баня с бронзовой статуей каракатицы, символизирующей бога Паназу. В самом центре площади располагалась платформа, укрепленная на резных столбах с круглым возвышением посредине, исписанным вязью пиктограмм. То было изречение великого императора Торуса ту Винаксия, гласившее, что ораторское искусство так же достойно признания, как живопись или скульптура. Толпа облепила платформу и растеклась по площади.
The other buildings were similarly impressive: the city library – ostensibly public, but whose volumes were illegible to the peasantry, written as they were in High Saramyrrhic; the central administrative complex, where much of the day-to-day running of Axekami took place; and a huge bathhouse, with a bronze statue of a catfish resting on a plinth set into its broad steps, the earthly aspect of Panazu. In the very centre of the square was a raised platform over which a carven henge was raised, its two upright pillars elegantly curving up to support the bowed crossbeam, on which was written in languid pictograms a legendary – and historically dubious – quote from the Blood Emperor Torus tu Vinaxis: As painting or sculpture is art, so too the spoken word.
Я больше не собираюсь слушать твои самодовольные изречения.
I can't listen to one more self-righteous chestnut out of your mouth.
- Но не думаю, что меня выведут из себя грязные изречения отвратительно воспитанного горбуна.
Ce'Nedra retorted stiffly, "but I don't think I'll be routed by the foul mouthings of an ill-bred hunchback."
– Ваши замечания оскорбляют меня так же, как и моих подруг, мастер Белдин, – решительно возразила Се'Недра. – Но не думаю, что меня выведут из себя грязные изречения отвратительно воспитанного горбуна.
"Your remarks offend me as much as they offend my companions, Master Beldin," Ce'Nedra retorted stiffly, "but I don't think I'll be routed by the foul mouthings of an ill-bred hunchback."
— Хороший вопрос, — задумчиво проговорил Соклей. — Наверное, не осталось в живых никого, кто мог бы рассказать, сколько изречений, вложенных Платоном в уста Сократа, и впрямь принадлежали ему, а сколько — самому Платону.
“That's a good question,” Sostratos said thoughtfully. “There's probably no one left alive who can say how much of what Platon put in Sokrates' mouth really belongs there, and how much comes from the younger man.”
Вернувшись на «Кетти Джей», Фрей раздал инструкции для взлета и убедился, что Слэга заманили в кают-компанию, чтобы некоторые незадачливые добровольцы, такие как Пинн — смогли заставить свой рот фильтровать изречения во время путешествия обратно.
Back at the Ketty Jay, Frey issued instructions for take-off and made sure Slag was trapped in the mess so some unlucky volunteer—Pinn—could force a mouth filter on him during the journey back.
Со всеми его вожделениями, целями, добродетелями, репутацией хорошего врача, полезными начинаниями, карточными играми, преданностью Израилю, неприязнью к де Голлю, со всем его бескорыстием и корыстолюбием, с его ртом, приспособленным для изречения страстных банальностей, с его разговорами о деньгах, с его еврейским отцовством, с его отцовской любовью и отцовским отчаянием.
With all his will, purpose, his virtues, his good record as a physician, his enterprises, card games, his loyalty to Israel, dislike of de Gaulle, with all his kindness of heart, greediness of heart, with his mouth making passionate love to the manifest, with his money talk, his Jewish fatherhood, his love and despair over son and daughter.
Здесь мы остановимся на минуту, чтобы набросать портреты этих людей, так как во время всякой тирании личность палача всегда получает важное значение. Эти два исполнителя закона представляли прямую противоположность друг другу как по приемам, так и по внешности. Людовик называл одного Демокритом, другого Гераклитом note 48, а их начальник, великий прево, окрестил одного «Жан-кисляй», а другого — «Жан-зубоскал». Труазешель был высок ростом и сухощав; он отличался степенностью и выражением какой-то особенной важности в лице. Он всегда носил на шее крупные четки, которые имел обыкновение набожно предлагать в пользование несчастным, попадавшим в его лапы. У него были всегда наготове два-три латинских изречения о тщете и ничтожестве земной жизни, и если б можно было допустить подобное сочетание, он мог бы соединить обязанности палача с обязанностями тюремного священника.
We pause an instant to describe them, because, under a tyranny, whether despotic or popular, the character of the hangman becomes a subject of grave importance. These functionaries were essentially different in their appearance and manners. Louis used to call them Democritus and Heraclitus, and their master, the Provost, termed them, Jean-qui-pleure, and Jean-qui-rit. Trois-Eschelles was a tall, thin, ghastly man, with a peculiar gravity of visage, and a large rosary round his neck, the use of which he was accustomed piously to offer to those sufferers on whom he did his duty. He had one or two Latin texts continually in his mouth on the nothingness and vanity of human life; and, had it been regular to have enjoyed such a plurality, he might have held the office of confessor to the jail in commendam with that of executioner.
How many English words do you know?
Test your English vocabulary size, and measure how many words you know.
Online Test