Similar context phrases
Translation examples
noun
- Вам следует знать разницу между эмпиризмом и упрямством, доктор.
- You should be told the difference between empiricism and stubbornness, doctor.
Нет, если нет объективности, тогда невозможно произвести измерения, и значит эмпиризм бессмысленен.
No, if there's no such thing as objectivity, then there's no such thing as measurement, which means that empiricism is meaningless.
отразится на мировом коммунизме; только тогда мы можем начать бороться с незапланированными тенденциями самопроизвольности и эмпиризма.
reflect on global communism only then can we begin to fight tendencies toward unplanned spontaneity and empiricism.
А ещё Адорно продвинул концепцию диалектики естественной истории, она критикует двойные соблазны онтологии и эмпиризма. Хотя не отрицает учения Киргарда и Хассерла.
Now, Adorno advanced a dialectical conception of natural history that critiqued the twin temptations of ontology and empiricism through studies of Kierkegaard and Husserl.
Но чудаковатое высокомерие мешало довериться респектабельному эмпиризму, в котором меня воспитывали.
And I was too queerly haughty to take stock in the respectable empiricism in which I had been educated.
Он побуждал нас оставить голый практицизм и эмпиризм, чтобы исполнить акт веры, и так далее и тому подобное.
He goaded us to set aside mere pragmaticism and empiricism and perform an act of faith, et cetera, et cetera.
Он развернул сверток. Это была книга, переплетенная дешевым сафьяном отвратительного цвета. Называлась она «Этиология и эмпиризм», некоего доктора Ф.
He unwrapped it. The book, bound in attractive quarter-morocco, was called • Etiology and Empiricism, by one Dr.
Научный эмпиризм Просвещения зачастую ставил своей целью уничтожение «суеверий», которые, как считалось, составляли большую часть принципов организованной религии.
The scientific empiricism of the Enlightenment often set out to destroy the “superstitions” that, it felt, composed most of the tenets of organized religion.
На следующее утро он знакомился с ними, убеждался, что исследовательские центры во всех концах света безнадежно пребывают в ослеплении, погрязая в бессмысленном эмпиризме.
The following morning, he would digest them. As he did so, he remarked that around the world, research centers were groping their way along in a senseless empiricism.
Здесь эмпирическая наука оказывается практически бесполезной, поскольку мы вступаем во внутренние сферы и символические глубины, которые можно оценивать не с помощью внешнего эмпиризма, а только с помощью интроспекции и интерпретации.
Here, empirical science is largely worthless, because we are entering interior domains and symbolic depths, which cannot be accessed by exterior empiricism but only by introspection and interpretation.
Но он, увы, не был всеуровневым, поскольку почти с самого начала наиболее значительные философы эпохи Просвещения были привержены к тому, что мы бы назвали эмпирически-научным мировоззрением в любой из его многообразных форм — от сенсуализма и эмпиризма до натурализма, реализма и материализма.
But it was not, alas, all-level, because, almost from the start, the major philosophers of the Enlightenment were committed to what we would recognize as an empirical-scientific outlook, in any of its many forms: sensationalism, empiricism, naturalism, realism, materialism.
Болдуин пришел к выводу, что «невозможно достичь сколько-нибудь последовательного представления о развитии ума без учения о… развитии сознания».5 Более того, эту теория развития следовало строить, не прибегая к чистому эмпиризму, который крайне неверно интерпретирует ментальные структуры.
Baldwin came to the conclusion that “no consistent view of mental development in the individual could possibly be reached without a doctrine of the . development of consciousness.”5 Moreover, this developmental view had to be constructed without a retreat to mere empiricism, which badly misconstrues mental structures.
невозможно было бы садиться в поезд и нужно было бы на улице всегда держать в руке поставленный на боевой взвод пистолет, если бы нельзя было полагаться на закон средних чисел, который сам собой делает невероятными эксцентрические возможности — этому европейскому эмпиризму Ульрих и повиновался, когда вопреки всем сомнениям поехал домой.
one could hardly take a train or walk in the street without a cocked gun if one could not trust the law of averages, which automatically reduces extreme possibilities to improbability. It was this European faith in empiricism that Ulrich was obeying when, despite all his scruples, he returned home.
Но теперь, в смерти ребенка, каким-то образом, который Жилец считал неприменимым к собственной смерти, хаос представляется в его сердце необоримо жестоким, и эмпиризм хаоса не может отринуть эту жестокость, жестокость не только в его собственном сердце, но и в сердце вселенной, и это означает, что, в конце концов, у вселенной тоже есть сердце, что во вселенной все-таки есть понятия добра и зла, в конечном итоге применимые и к хаосу.
But now the chaos of his child’s death, in a way he never considered true about his own death, looms in his heart as incontestably cruel, cruel in a way that can’t be denied by chaos’ empiricism, cruel not only in his own heart but in the heart of the universe too, which means that the universe has a heart after all, that the universe has a sense of good and evil after all, before which chaos is finally accountable after all.
How many English words do you know?
Test your English vocabulary size, and measure how many words you know.
Online Test