Translation for "сорбоннская" to english

Сорбоннская

• sorbonne
• the sorbonne

Translation examples

sorbonne

Сорбоннский университет
Sorbonne University

Доктор Сорбоннского университета, Париж, 1970 год.
Docteur de l'Université de Paris, Sorbonne, 1970.

- Был приглашен прочесть курс лекций в I парижском университете (Сорбоннский пантеон) и в миланском и Мариборском университетах
- Invited to lecture at the Universities of Paris I (Panthéon-Sorbonne), Milan and Maribor 1996

97. По приглашению Председателя г-н Шопрад (Сорбоннский университет) занимает место за столом петиционеров.
97. At the invitation of the Chairman, Mr. Chauprade (Sorbonne University) took a place at the petitioners' table.

Письмо Эмрика Шопрада, профессора Сорбоннского университета, от 21 сентября 2008 года на имя Председателя Комитета*
Letter dated 21 September 2008 from Aymeric Chauprade, Professor at Sorbonne University, to the Chairman of the Committee*

Доктор философии, политические науки, кафедра права и экономики, Сорбоннский университет, Париж, Франция, июнь 1976 года
PHD, Political Science, Department of Law and Economics, Sorbonne University, Paris, France, June 1976;

Национальный конкурс работ, организованный жюри I Парижского университета (Сорбоннский пантеон), октябрь 1980 года, лектор.
National research-based competition organized by a jury of the University of Paris I (Panthéon-Sorbonne), October 1980: title of Lecturer.

Письмо преподавателя международных отношений Сорбоннского университета Аймерика Шопрада от 19 сентября 2007 года на имя Председателя Комитета*
Letter dated 19 September 2007 from Aymeric Chauprade, Professor of International Relations at Sorbonne University, to the Chairman of the Committee*

Он оказался ксерокопией письма доктора Альберта Штейнера, профессора кафедры истории искусств Сорбоннского университета, к некоему Анри Жерару. Оно было датировано мартом прошлого года и, судя по всему, направлялось в Париж.
It proved to be a photocopy of a letter from a Dr. Albrecht Steiner, in the art history department of the Sorbonne, to someone named Henri Gerard at a Paris address. It was dated the previous March.

В доказательство последнего тезиса он указал на так называемую «Гейдельберг-Сорбоннскую ось зла», столь полюбившуюся английской правой прессе, и охоту на ведьм, раздуваемую теми, кто хотел бы назвать поименно и застыдить «свободомыслящих» французских и немецких интеллектуалов, значащихся в ставших теперь знаменитыми Сашиных списках «отравителей разума» («Дейли телеграф»), которые добровольно согласились, по материалам той же газеты, «знакомить восприимчивые умы с тремя „Р“ псевдолиберализма: радикализмом, революцией и реваншем».
As evidence of this he pointed to the so-called Heidelberg-Sorbonne Axis of Evil so beloved of the British right-wing press, and the witch hunt mounted by those who wished to name and shame the “freethinking” French and German intellectuals featured in Sasha’s now notorious lists of “mind poisoners” (Daily Telegraph) who had willingly signed up (according to the same newspaper) to “indoctrinate impressionable minds in the three R’s of pseudo-liberalism: Radicalism, Revolution and Revenge.” ARNOLD’s fulminations became wilder as his article ran on.

(1740-1814) Разумеется, не может быть и речи о том, чтобы подчинить это многогранное дарование, самые дальние подступы к которому еще только начинают нам открываться, одной лишь внутренней логике данного сборника. Наверное, человечество не создало еще ничего столь же серьезного и значительного — и это при том, что в нашем прекрасном «цивилизованном» обществе над книгами Сада по-прежнему тяготеет табу негласного, но от того не менее тягостного запрета. Потребовалась прозорливость нескольких поколений поэтов, чтобы спасти плоды этого разрушительного ума — мысли маркиза де Сада, «свободнейшего из смертных», по словам Гийома Аполлинера, — от уготованного им человеческим лицемерием непроглядного забвения. Но более всего, пожалуй, нужна была та решимость, с которой вдумчивые, неповерхностные исследователи, преодолевая все возможные предрассудки, попытались раздвинуть рамки обыденного восприятия и вынести на свет глубинные устремления маркиза. Именно этому посвятили себя сначала Шарль Анри в анонимной брошюре 1887 года «Правда о маркизе де Саде» (позже он возглавил сорбоннскую Лабораторию физиологии ощущений), затем уже в начале века, доктор Эжен Дюрен («Маркиз не Сад и его время»), и, наконец, с 1912 года и по сей день, г-н Морис Эйн, кропотливые разыскания которого напоминают серию побед торжествующего завоевателя.
1740–1814 There can be no doubt about submitting to the distinctive viewpoint that informs this anthology, a body of work whose multiple horizons are only now starting to be discovered. At the same time, there is surely nothing more serious than that same body of work, and this precisely to the extent that in a ‘civilized’ society the taboo of an almost total ban continues to weigh on it. It took the combined intuition of all the poets to save, from the final darkness to which hypocrisy had condemned it, the expression of a thought considered the most subversive of all, the thought of the Marquis de Sade – ‘the freest mind that ever was,’ according to Guillaume Apollinaire. It took nothing less than the will shown by true analysts, surmounting every prejudice, to extend the field of human knowledge by extracting the fundamental aspirations of that thought. To this task were devoted the successive efforts of Charles Henry, future director of the Laboratory of the Physiology of Sensations at the Sorbonne, in 1887, in an anonymous brochure entitled La Vérité sur le marquis de Sade; of Dr Eugène Deuhren (Le Marquis de Sade et son temps) at the beginning of this century; and, from 1912 to the present day, of Maurice Heine, whose systematic studies have resulted in an unbroken string of triumphs.