Translation examples
Стэн Гетц, Эл Хейг, Джимми Рэйни, Тэдди Котик, Тайни Кан — отличный состав.
The band was top notch – Stan Getz, Al Haig, Jimmy Rainey, Teddy Kotick, and Tiny Kahn.
говорит Кевин, и мы с Кевином даже начинаем обсуждать влияние дравидов на все эти арийско-индийские дела) - Коди врубился что барабаны-тыквы, с мягким звуком от металлического паммм до нижнего уаннг, это просто барабаны с ненатянутой кожей[78] - Мы слушаем григорианские хоралы и потом опять индийскую музыку, и каждый раз слыша ее обе кевиновские дочурки начинают радостно щебетать, всю весну (прошлую) каждый вечер перед сном они слышали эту музыку из большой настенной аудиоколонки (повернутой к ним задом) и из нее рвутся прямо в их кроватки змеиные флейты, деревянные чародейские стучалки, барабаны-тыквы, и грохочет изысканный и усмиренный Дравидией ритм старой Африки, и на этом фоне старый индус принявший обет молчания и играющий на гармонике выдает такой фейерверк невозможных и запредельных музыкальных идей что Коди впадает в остолбенение и у многих других (у Рэйни например) (во времена бродяг Дхармы, незадолго до моего отъезда) сносит крышу от восторга - По всей округе вдоль пустынной заасфальтированной дорожки разносятся звуки кевиновских колонок пульсирующих мягкими песнопениями Индии или высоким пением католических монахов, и лютнями, и мандолинами Японии, и даже китайскими непостижимыми гармониями - И еще он устраивал многолюдные вечеринки когда во дворе разжигается большой костер и несколько священнодействующих жрецов (Ирвин и Саймон Дарловский и Джерри) стоят у огня совершенно голые, среди изысканных женщин и чьих-то жен, разговаривая о буддистской философии и не с кем-нибудь а с главой отделения Азиатских Исследований Алексом Омсом, которого это нимало не смущает, он пьет себе вино и повторяет мне "Надо чтобы о буддизме узнало как можно больше народу"
says Kevin, and Kevin and I even speculated whether Dravidia had contributed anything to Aryan Hindu themes)—Cody’d realized that the soft gourds, the soft drums, the kettle Blonk bottom soft hand-drums, were simply drums with loose skins—We play the Gregorian Chants and also Indian again, every time Kevin’s two little daughters hear it they start chattering happily, they’ve heard it every night all spring (before) at bed time with the big Hi Fi wall speaker (the back of it) opening and blasting right out on their cribs, the snake flutes, the wood charmers, the softskinned gourds, and the sophisticated old Africa-softened-by-Dravidia drumbeat, and above all the old Hindu who has taken a vow of silence and plays the oldworld Harp with showers of impossible heavengoing ideas that had Cody stupefacted and others (like Rainey) (in the big Dharma Bum season we’d had before I left) stoned outa their heads—All up and down the quiet little tar road, you can hear Kevin’s Hi Fi booming soft chants of India and high Gothic priests and lutes and mandolins of Japan, even Chinese incomprehensible records—He’d had those vast parties where big bonfires were built in the yard and several celebrants (Irwin and Simon Darlovsky and Jarry) had stood around it stark naked, among sophisticated women and wives, talking Buddhist philosophy with the head of the Asian Studies himself, Alex Aums, who positively didnt care and sipped his wine only and repeated it to me “Buddhism is getting to know as many people as you can”— Now it’s noon and lunch over, a few records, and we cut out back to the city, with my old manuscripts and clothes which I’d left in a wooden box in Kevin’s cellar—I owe him $15 from previous Spring so I sign him two of my Sedro-Woolley traveler’s checks and he mistakenly (in the cellar) (and gently with sad eyes) hands me back a crumpled handful of dollar bills, four, one short, which I cant for the life of me bring up—For Kevin is by now stoned (on wine of lunch and all) and saying “Well when do I see you again Jack?”
"Пошли в Подвал слушать джаз", и мы выходим и заворачиваем за угол и уже на подходе к дверям я слышу как они там внизу завывают, целая команда теноров и альтов и труб ведущая первую тему - Бумм, мы заходим как раз когда они смолкают и тенор начинает соло, тема незамысловатая, "Джорджия Браун" тенор ведет ее мощно и широко, сочным таким звучанием - Они приехали из Филмора на машинах, со своими девчонками и в одиночку, стильные цветные чуваки воскресного Сан-Франа, в прекрасных ловко сидящих шмотках спортивного покроя, прям одуреть можно какие ботинки, лацканы, в галстуках и без, настоящие мачо [48]- они привезли свои трубы в такси и в собственных машинах, они ворвались в Подвал чтобы показать настоящие класс и джаз, негры которые когда-нибудь станут спасением Америки - я думаю так, потому что когда последний раз я был в Подвале он был полон угрюмых белых сидящих во время бестолкового джема и ждущих возможности затеять драку, и они ее затеяли, с моим братишкой Рэйни которого вырубил незаметно подошедший здоровенный злобный 250-фунтовый детина-моряк знаменитый тем что он пьянствовал вместе с Диланом Томасом и Джимми Греком в Нью-Йорке - Сейчас здесь слишком классно для драки, сейчас здесь джаз, стоит страшный гам, полно красивых девушек, и одна безумная брюнетка у стойки набралась уже со своими парнями - И еще одна чудная девица которую я знаю откуда-то, в простом платье с карманами, руки в карманах, короткая стрижка, сутулящаяся, болтающая со всеми подряд - Они ходят вверх-вниз по лестнице - Официантами здесь работает обычная команда местных тусовщиков и среди них не-от-мира-сего барабанщик который подняв к небесам свои голубые глаза, бородатый, пощелкивает крышками открываемых пивных бутылок и импровизирует на кассовом аппарате, и все это сливается в бит - Это бит-поколение, это beat[49], это бит[50] по жизни, бит биенья сердца, это значит быть разбитым, оскорбленным этим миром, смердом прошлых поколений, с этим битом рабы-гребцы цивилизаций древних махали веслами, с этим битом слуги горшки вращали гончарными колесами - Их лица!
“Let’s go to the Cellar and hear the jazz,” so we cut around the corner and just as we walk in the streetdoor I hear them baying down there, a full group of tenors and altos and trumpets riding in for the first chorus—Boom, we walk in just in time for the break, bang, a tenor is taking the solo, the tune is simply “Georgia Brown”—the tenor rides it big and heavy with a big tone—They’ve come from Fillmore in cars, with their girls or without, the cool colored cats of Sunday San Fran in incredibly beautiful neat sports attire, to knock your eyes out, shoes, lapels, ties, no-ties, studs—They’ve brought their horns in taxis and in their own cars, pouring down into the Cellar to really give it some class and jazz now, the Negro people who will be the salvation of America—I can see it because the last time I was in the Cellar it was full of surly whites waiting around a desultory jam session to start a fight and finally they did, with my boy Rainey who was knocked out when he wasn’t looking by a big mean brutal 250-pound seaman who was famous for getting drunk with Dylan Thomas and Jimmy the Greek in New York—Now everything is too cool for a fight, now it’s jazz, the place is roaring, all beautiful girls in there, one mad brunette at the bar drunk with her boys—One strange chick I remember from somewhere, wearing a simple skirt with pockets, her hands in there, short haircut, slouched, talking to everybody—Up and down the stairs they come—The bartenders are the regular band of Jack, and the heavenly drummer who looks up in the sky with blue eyes, with a beard, is wailing beer-caps of bottles and jamming on the cash register and everything is going to the beat—It’s the beat generation, it’s béat, it’s the beat to keep, it’s the beat of the heart, it’s being beat and down in the world and like oldtime lowdown and like in ancient civilizations the slave boatmen rowing galleys to a beat and servants spinning pottery to a beat—The faces!
How many English words do you know?
Test your English vocabulary size, and measure how many words you know.
Online Test