Translation for "рифмоплет" to english

Рифмоплет

noun

• rhymer
• rhymester
• versemonger
• poetaster
• ballad-monger

Translation examples

rhymer noun

Вы с Талли Рифмоплетом всегда отлично ладили.
You and Tully the Rhymer always got on great with each other — the Tarbush, too.

Он надеялся, что этим человеком окажется Талли Рифмоплет, этот взъерошенный мечтатель.
And let’s hope that it was Tully the Rhymer, the disheveled dreamer.

Чен подошел еще ближе и присел на корточки. — Талли? Талли Рифмоплет?
Chan stepped forward and sank to his knees. “Tully? Tully the Rhymer?”

— Какая низость, — сказал Танстол, — брать деньги у этого несчастного рифмоплета;
said Tunstall, "to take the poor rhymer's money, who has so little left behind."

Вечный мечтатель, Талли-Рифмоплет овладевает новыми языками с такой же легкостью, как я овладеваю стаканом. — Или женщиной.
As much the dreamer and the wild man as ever, but Tully the Rhymer still picks up a new language as easy as I pick up a glass.” “Or a woman.”

rhymester noun

– Ты, паршивый рифмоплет.
You nasty rhymester.

Среди нынешних рифмоплетов – журнальных рифмоплетов– он возвышается точно гладиатор среди евнухов. – Вы не любите журналы? – несмело, с сомнением в голосе спросил Мартин.
He stands out among contemporary rhymesters—magazine rhymesters—as a gladiator stands out in the midst of a band of eunuchs." "You don't like the magazines," Martin softly impeached. "Do you?"

Но Вилли так и остался Вилли, неукротимым рифмоплетом и самозваным посланником Санта Клауса, прикрытым грязным рубищем бродяги.
But Willy was still Willy, the boffo rhymester and self-appointed bearer of Santa’s message, your basic sorry excuse rigged out in the filthy duds of tramphood.

Я думаю, мы и сами в состоянии справиться с этим жалким рифмоплетом, но неплохо уладить и другие дела, необходимо дать понять кое-что до того, как наступит и минует еще один год.
I think we can deal with a shabby rhymester by ourselves, but it would indeed be well to have certain other matters understood and arranged before another year has come and gone.

— Не он один был причастен ко всем этим событиям, — возразил архиерей. — И в Дроздовке, и на обоих вечерах у почтмейстерши были также Ширяев, Петр Телианов, Сытников и еще этот, рифмоплет, как его… Краснов!
“He was not the only one involved in all these events,” the bishop objected. “Also present at Drozdovka and the two gatherings at Olympiada Savelievna’s house were Shiryaev, Pyotr Telianov, Sytnikov, and that other one, the rhymester, what’s his name…Krasnov!

poetaster noun

Я думал, что слова того рифмоплета успокоят вас.
I thought that the words of that poetaster softened you.

— Некий безвестный рифмоплет, по прозвищу Джориан из Ардамэ.
"A certain obscure poetaster, bight Jorian of Ardamai.

— Сэр… сэр, — забормотал рифмоплет, покрасневший от унижения и ярости. — Разве… разве это слыхано — между джентльменами?
"Sir—sir——" spluttered the poetaster, crimson with anger and mortification. "Is this—is this—seemly—between gentlemen?"

— Ах ты, низкий рифмоплет, — язвительно шипит она, словно брызгая купоросом. — Списываешь стихи про покойников, и уже вообразил себя невесть кем? Научись сначала прилично зарабатывать, чтобы вывести даму в свет. Только и знаешь, что свои пикники на лоне природы! Под шелковые майские знамена!
"Vulgar poetaster!" she whispers as though spewing vitriol. "You probably think you're superior because you can copy dead men's poems, don't you? Why don't you learn instead to make enough money to take a lady out in proper style! You with your walks in the country! To the silken banners of May!' Don't make me sob with pity!"

Прогулки неизменно заканчивались в баре «Адмирал» на улице Хоакина Косты. У Видаля там был открыт счет и по вечерам в пятницу собирался литературный кружок. На эти встречи он меня не приглашал. Члены кружка, непризнанные и угодливые рифмоплеты заискивали перед ним в надежде на подачку, рекомендацию к издателю или похвалу, которая прольется бальзамом на уязвленное самолюбие. И Видаль отлично понимал, что меня они возненавидят всеми фибрами души, с силой и страстью, которых недоставало их поэтическим шедеврам, не получившим признания у «невежественной» публики.
He didn’t like my tower house and always insisted that we go out for a stroll, to the Bar Almirall on Calle Joaquín Costa, where he had an account and held literary gatherings on Friday evenings. I was never invited to them because he knew that all those attending, frustrated poetasters and arse-lickers who laughed at his jokes in the hope of some charity – a recommendation to a publisher or a compliment to soothe their wounded pride – hated me with an unswerving vigour and determination that were quite absent from their more artistic endeavours, which were persistently ignored by the fickle public.