Translation for "миссуриец" to english

Миссуриец

• missourian

Translation examples

missourian

Миссис Брант встала, но в ту же минуту ворота распахнулись, и вошел мужчина. Да, это был миссуриец.
Mrs. Brant rose; at the same moment the gate swung open, and a man entered. It WAS the Missourian.

Кларенс заметил, что миссуриец не только забавлялся, слушая спор, но, судя по лукавому блеску его глаз, сам и был коварным подстрекателем.
It struck Clarence that the Missourian had been an amused auditor and even, judging from a twinkle in his eye, a mischievous instigator of the controversy.

Осатаневший миссуриец разгадал его замысел и сделал отчаянную попытку вырваться; ему удалось подогнуть колено и упереться им в грудь Форда. Учитель, не понимая, чего добивается противник, крепко зажал его согнутую ногу и так позволил Сету беспрепятственно вытащить из-за голенища длинный охотничий нож.
the maddened Missourian detecting his purpose, made a desperate attempt to change his position, and succeeded in raising his knee against the master's chest. Ford, guarding against what seemed to be only a wrestler's strategy, contented himself by locking the bent knee firmly in that position, and thus unwittingly gave Seth the looked-for opportunity of drawing the bowie-knife concealed in his boot leg.

в Джефферсоне еще до того, как у них появилось название (пока что прототип, они еще не существовали как вид), уже были саквояжники – миссуриец по фамилии Редмонд, спекулянт хлопком и обмундированием, в 1861 году он появился в Мемфисе вместе с армией северян и (никто не знал, как и почему он стал служить или по крайней мере обосновался) при военном хозяйстве бригадного генерала, командующего войсками, занявшими Джефферсон, отсюда он – Редмонд – дальше не двинулся, остановился, остался, и никто тоже не знал, почему он решил остаться в Джефферсоне, избрал этот чуждый, разоренный пожаром город (он сам был из тех, кто подносил спичку, по крайней мере сообщником) местом своего жительства; и рядовой-немец, кузнец, дезертир из Пенсильванского полка, он появился летом 64-го года верхом на муле с (так потом утверждало предание, когда его дочери стали матриархами и бабушками новой городской аристократии) уложенными вместо попоны связками новеньких, неразрезанных банкнот Соединенных Штатов, таким образом, Джефферсон и округ Йокнапатофа взошли на Голгофу и пережили Аппоматокс годом ранее, в город возвращались солдаты, не только-раненные в сражении за Джефферсон, но и невредимые; не только отпускники Форреста из Алабамы, Джонстона из Джорджии и Ли из Виргинии, но и отставшие, уцелевшие обломки, остатки единой теперь битвы, окончательно затягивающей петлю, идущую от Атлантического океана через Ричмонд, Чаттанугу, Атланту снова к Атлантическому океану, к Чарльстону, они не были дезертирами, но не могли присоединиться ни к одному подразделению конфедератов, потому что на их пути находились вражеские армии, так что в почти сгустившихся сумерках этой земли погребальный звон Аппоматокса был не слышен;
already, before there was a name for them (already their prototype before they even existed as a species), there were carpetbaggers in Jefferson—a Missourian named Redmond, a cotton- and quartermaster-supplies speculator, who had followed the Northern army to Memphis in ’61 and (nobody knew exactly how or why) had been with (or at least on the fringe of) the military household of the brigadier commanding the force which occupied Jefferson, himself—Redmond—going no farther, stopping, staying, none knew the why for that either, why he elected Jefferson, chose that alien fire-gutted site (himself one, or at least the associate, of them who had set the match) to be his future home; and a German private, a blacksmith, a deserter from a Pennsylvania regiment, who appeared in the summer of ’64, riding a mule, with (so the tale told later, when his family of daughters had become matriarchs and grandmothers of the town’s new aristocracy) for saddle-blanket sheaf on sheaf of virgin and uncut United States banknotes, so Jefferson and Yoknapatawpha County had mounted Golgotha and passed beyond Appomattox a full year in advance, with returned soldiers in the town, not only the wounded from the battle of Jefferson, but whole men: not only the furloughed from Forrest in Alabama and Johnston in Georgia and Lee in Virginia, but the stragglers, the unmaimed flotsam and refuse of that single battle now drawing its final constricting loop from the Atlantic Ocean at Old Point Comfort, to Richmond: to Chattanooga: to Atlanta: to the Atlantic Ocean again at Charleston, who were not deserters but who could not rejoin any still-intact Confederate unit for the reason that there were enemy armies between, so that in the almost faded twilight of that land, the knell of Appomattox made no sound;