Translation examples
Профессиональной ассоциации Мапуче Реве де Лаутаро (Чили)
Asociación Gremial Mapuche Rewe de Lautaro (Chile)
он стал невесомым, на душе было так покойно и ясно, что он тоже улыбался, улыбался своим убийцам и своему собственному уделу; и вот, наконец, некто, кто был в этом сне его сыном, пырнул его ножом в пах, выпустил из него последний воздух, и кровь брызнула на белесые стены этого дома, на белесые стены кошмара. «И тогда я закрыл свое лицо пропитавшимся кровью пончо чтобы те кто не признал меня живым не опознали меня мертвым и упал на пол и предсмертные судороги охватили мое тело». Сон был настолько реальным, что он не удержался и тотчас пересказал его своему земляку, министру здравоохранения, а тот усугубил мрачное состояние его духа, сказав напрямик, что такая смерть уже описана в истории человечества: «Точно такая, мой генерал!» И министр здравоохранения взял пухлый, с подпалинами, том генерала Лаутаро Муньоса и прочитал один эпизод, в котором описывалась такая смерть, подобное убийство. «Точь-в-точь как в моем сне мать! Слушая я вспомнил все вплоть до позабытых подробностей вроде той что проснувшись после того сна увидел как сами собой без малейшего ветра отворились во дворце все двадцать три окна а ведь в том сне мне нанесли ровно двадцать три раны.
which the last bit of breath I had left escaped, and then he covered his face with the blanket soaked in his blood so that no one who had not been able to know him alive would know him dead and he collapsed shaken by such real death throes that he could not repress the urgency of telling it to my comrade the minister of health and the latter ended up by putting him in a state of consternation with the revelation that that death had already occurred once in the history of men general sir, he read him the story of the episode in one of the singed tomes of General Lautaro Muñoz, and it was identical, mother, so much so that in the course of its reading he remembered something that he had forgotten when he woke up and it was that while they were killing him all of a sudden and with no wind blowing all the windows in the presidential palace opened up and they were in fact the same number as the wounds in the dream, twenty-three, a terrifying coincidence which had its culmination that week
вот океанская ракушка, видишь, какая громадная, но если приложить ее к уху, то услышишь не шум океана, как это бывает с обыкновенными ракушками, а мелодию нашего национального гимна! Славные вещицы, не правда ли, мать? видишь, как хорошо быть богатым?» Но она не разделяла его восторга и молча грызла кончики кисточек, которыми обычно раскрашивала птиц, и сердце ее разрывалось от жалости к сыну, от воспоминаний о прошлом, которое она помнила и знала, как никто другой; как никто другой, знала и помнила она, какую цену должен был заплатить ее сын, чтобы остаться в президентском кресле, чего ему это стоило. «Это были не нынешние времена, сеньор, когда власть – вот она, осязаемая, зримая, вся тут, когда она – стеклянный шарик на ладони, как любит говорить мой сын; это были времена, когда власть ускользала из рук, как рыба сабало, когда она, не освященная ни Богом, ни законом, металась в этом дворце, который был тогда сущим бедламом». В этом бедламе его преследовала жадная стая тех, кто выдвинулся во время войны за Федерацию, кто помог ему свергнуть такого сильного диктатора, как генерал и поэт Лаутаро Муньос, да пребудет с ним слава Господня вкупе с его латинскими требниками и сорока двумя скакунами чистых кровей, но в благодарность за эту услугу бывшие сподвижники потребовали поместья и скот изгнанных из страны феодалов, поделили страну на автономные провинции и, усевшись каждый во главе провинции, заявили, что это и есть Федерация, за которую они проливали свою кровь: «Из наших жил, мой генерал!» Они заделались абсолютными монархами в своих провинциях, издавали свои собственные законы, провозглашали национальными праздниками дни своего рождения, выпускали свои денежные знаки, ставя на них свои личные росписи, щеголяли в расшитых серебром и золотом парадных мундирах, инкрустировали брильянтами золотые ножны и эфесы своих сабель, носили треуголки с павлиньим плюмажем, – разумеется, все эти убранства они скопировали со старинных литографий эпохи вице-королей.
nothing else in the world but this sad sewing machine, she lamented, looking at him there with his gold-braided hearse, my poor son didn't have a hole in the ground to fall dead into after all those years of serving his country, lord, it's not fair, and she did not go on complaining out of habit or disillusionment but because he no longer made her a participant in his shake-ups nor did he hurry over as before to share the best secrets of power with her, and he had changed so much since the times of the marines that to Bendición Alvarado he seemed to be older than she, to have left her behind in time, she heard him stumble over words, his concept of reality became entangled, sometimes he drooled, and she was struck with the compassion that was not a mother's but a daughter's when she saw him arrive at the suburban mansion loaded down with packages and desperate to open them all at the same time, he cut the twine with his teeth, broke his fingernails on the hoops before she could get the scissors from her sewing basket, dug everything out from the underbrush of debris with flailing hands as he drowned in his highflying anxiety, look at all this wonderful stuff, mother, he said, a live mermaid in a fishbowl, a lifesize wind-up angel who flew about the room striking the hour with its bell, a gigantic shell in which the listener didn't hear the sound of the waves and the sea wind but the strains of the national anthem, what fancy stuff, mother, now you can see how nice it is not to be poor, he said, but she couldn't feed his enthusiasm and began chewing on the brushes used to paint orioles so her son would not notice that her heart was crumbling with pity thinking back on a past that no one knew as well as she, remembering how hard it had been for him to stay in the chair he was sitting in, but not these days, lord, not these easy times when power was a tangible and unique matter, a little glass ball in the palm of the hand, as he said, but when he was a fugitive shad swimming around without god or law in a neighborhood palace pursued by the voracious swarm of the surviving leaders of the federalist war who had helped overthrow the general-poet Lautaro Muñoz, an enlightened despot whom God keep in His holy glory with his Suetonius missals in Lathi and his forty-two pedigreed horses, and in exchange for their armed help they had taken over the ranches and livestock of the outlawed former owners and had divided the country up into
How many English words do you know?
Test your English vocabulary size, and measure how many words you know.
Online Test