Similar context phrases
Translation examples
noun
— Вы напомнили ему, что Квинт всего-навсего слуга?
You reminded him that Quint was only a base menial?
– В этом я не сомневаюсь, сэр Квинт, – ответил он.
'That I believe most sincerely, Sir Quinte,' he replied.
noun
В большинстве стран среди беднейшей квинтили населения уровень доступа к санитарии составляет менее 35 процентов от аналогичного показателя для богатейшей квинтили населения.
In most countries, the poorest one fifth of the population has a rate of access to sanitation that is less than 35 per cent of that of the richest fifth.
Лица, проживающие в семьях с главой семьи в возрасте от 46 до 60 лет, были недопредставлены в нижней квинтили; более половины из них находились в двух верхних квинтилях распределения.
Those in families with a head aged 46 to 60 were under represented at the bottom; over half were in the top two fifths of the distribution.
Ну, ам, я бы хотел кварту Дикой Индюшки... две квинты Бакарди...
Oh, yeah, uh, let me get a quart of Wild Turkey... two-fifths of Bacardi...
Экспериментируя, пальцы Руди брали аккорды — терции, квинты.
Experimentally, Rudy’s fingers formed chords, thirds and fifths.
В пыльной витрине я вижу пинту джина и квинту какого-то сомнительного скотча.
In a dusty case I can see a pint of gin and a fifth of some dubious Scotch.
И сани неслись под жалобную мелодию совершенно исключительной силы. – Эти тросы звучат в квинту и в октаву, – заметил Филеас Фогг.
The sledge slid along in the midst of a plaintively intense melody. “Those chords give the fifth and the octave,” said Mr. Fogg.
— Довольно вкусно, — сказал Фредрик, пробуя «Б-и-Б». — Сколько за квинту? — Примерно восемь долларов, — ответил Робин. — Смотри, похоже, это приводит его в чувство.
“This is pretty tasty,” Fredric said, tasting the B & B. “How much is it a fifth?” “Around eight dollars,” Robin said. “There, that seems to be restoring him to his senses.”
Малах включил громоподобный «Судный день» и под грохот литавр и параллельных квинт легко взлетел по мраморной лестнице; полы кимоно развевались за его спиной.
Mal’akh touched a remote control to bring on the thundering «Dies Irae.» Then, against a backdrop of crashing timpani and parallel fifths, he bounded up the marble staircase, his robe billowing as he ascended on sinewy legs.
Прозвучала долгая нота скрипки, потом другая, секстой выше, и еще одна, квинтой ниже (а в это время вступила вторая скрипка, начавшая с исходной ноты первой), потом поднялась на октаву и тянула ноту два долгих такта.
A single violin gave out a long note, then another a sixth above, dropped to the fifth (while the second violin began where the first had started), then leapt to the octave, and hung there suspended through two long beats.
Нечто похожее происходит и со звуком: когда научаешься слышать, что две струны строят не идеально, или различать кварту, квинту и прочие интервалы — это не какие-то произвольные категоризации, которые вы затем накладываете на неструктурированное или незаконченное информационное поле, — нет, вы учитесь воспринимать порядок, который и так уже существует в природе.
A similar thing happens with sound: when you learn to hear the beats that tell you that two strings are not perfectly in tune, or the harmonics that govern the intervals of a fourth, a fifth, and so on, you’re not learning something arbitrary and then imposing it on otherwise unstructured or inchoate matter; you’re learning how to perceive an order that already exists in nature.
Имя Андрей было для него чем-то вроде отрицательной величины в алгебре, — оно было хуже, чем ничего, — говорил отец. — Имя Вильям он ставил довольно высоко, — — зато имя Нампс он опять-таки ставил очень низко, — а уж Ник[47], по его словам, было не имя, а черт знает что. Но из всех имен на свете он испытывал наиболее непобедимое отвращение к Тристраму; — не было в мире вещи, о которой он имел бы такое низкое и уничтожающее мнение, как об этом имени, — будучи убежден, что оно способно произвести in rerum natura[48] лишь что-нибудь крайне посредственное и убогое; вот почему посреди спора на эту тему, в который, кстати сказать, он частенько вступал, — — он иногда вдруг разражался горячей эпифонемой или, вернее, эротесисом[49], возвышая на терцию, а подчас и на целую квинту свой голос, — и в упор спрашивал своего противника, возьмется ли он утверждать, что помнит, — — или читал когда-нибудь, — или хотя бы когда-нибудь слышал о человеке, который назывался бы Тристрамом и совершил бы что-нибудь великое или достойное упоминания?
Andrew was something like a negative quantity in Algebra with him;—'twas worse, he said, than nothing.—William stood pretty high:—Numps again was low with him:—and Nick, he said, was the Devil. But of all names in the universe he had the most unconquerable aversion for Tristram;—he had the lowest and most contemptible opinion of it of any thing in the world,—thinking it could possibly produce nothing in rerum natura, but what was extremely mean and pitiful: So that in the midst of a dispute on the subject, in which, by the bye, he was frequently involved,—he would sometimes break off in a sudden and spirited Epiphonema, or rather Erotesis, raised a third, and sometimes a full fifth above the key of the discourse,—and demand it categorically of his antagonist, Whether he would take upon him to say, he had ever remembered,—whether he had ever read,—or even whether he had ever heard tell of a man, called Tristram, performing any thing great or worth recording?—No,—he would say,—Tristram!—The thing is impossible.
How many English words do you know?
Test your English vocabulary size, and measure how many words you know.
Online Test