Translation for "икинс" to english

Икинс

• ikins
• eakins

Translation examples

eakins

Только Икинс не был французом.
Except that Eakins was not French.

Икинс просто схватывает реальность, как она есть, или он с нами играет?
Is Eakins simply capturing reality, or is he maybe having a little bit on with us?

Большинство обнаженных натур Икинса были мужчины, но я нахожу его женщин более неотразимыми.
Most of Eakins's nudes were of men, but I find his women even more compelling.

Но важнее всего для нее у Икинса были тела.
But the main thing for her was Eakins’s bodies.

– У Икинса, по-моему, все дело в характере.
I think it was a character thing with Eakins.

– Отлично, – сказал я, преодолевая боль. – Спасибо, что показали мне Томаса Икинса.
I said, smarting. “Thank you for showing me Thomas Eakins.”

Но не Икинсу. – Она повернулась ко мне. – Вы тоже Томас или просто Том? – Томас.
But not with Eakins.” She turned to me. “You’re a Thomas also, or just plain Tom?” “Thomas.”

Лектором по истории искусства она была отвратительным, но для экскурсии, посвященной только одному художнику в этом музее, Икинс был не худшим выбором.
She was a terrible art-history instructor, but if you were going to look at only one artist in that museum, Eakins wasn’t a bad choice.

Некоторые картины находились там постоянно — ландшафт Томаса Коула, портрет Икинса[42] и полотно, на которое я и пришел посмотреть.
Certain paintings hung therein that were perpetually on display: a Thomas Cole land-scape, an Eakins portrait, and the one I had come to visit.

Она показала мне, какую геометрическую фигуру образуют гребец, весло, лодка и след на воде, объяснила, как честно Икинс изобразил долину реки Делавэр в ее нижнем течении.
She pointed out the geometry of rower and oar and scull and wake, and how honest Eakins was about the atmospherics of the lower Delaware valley.

Анабел пришла в темно-красном кашемировом пальто с черной отделкой; когда мы договаривались о встрече, я попросил ее быть моим экскурсоводом, и ее суждения о картинах оказались очень категоричны. Она нетерпеливо вела меня через залы, бросая обобщающие пренебрежительные отзывы: “Сонное царство… Неверная идея… Религия, тыры-пыры… Мясо и еще раз мясо…” – пока мы не дошли до Томаса Икинса[75].
Anabel came clad in a black-trimmed crimson cashmere coat and strong opinions. I’d asked for instruction in art, and she swept through the galleries impatiently, issuing blanket dismissals—“snore,” “wrong idea,” “religion blah blah blah,” “meat and more meat”—until we came to Thomas Eakins.