Translation for "державной" to english

Державной

adjective

• sovereign

Translation examples

sovereign adjective

42. Ряд происходящих изменений внутри движения скинхедов вызывает растущую обеспокоенность у организаций гражданского общества: вопервых, это успешное внедрение представителей движения в молодежные группировки основных российских городов; вовторых, тот факт, что средний представитель движения скинхедов - это уже не представитель социально неблагополучной и необразованной молодежной группы, а скорее юноша - все чаще несовершеннолетнее лицо - из относящейся к среднему классу семьи, имеющий среднее, высшее или техническое образование; в-третьих, усиливающееся объединение групп скинхедов с такими ультранационалистическими партиями, как Народная национальная партия, Национально-державная партия или Партия свободы; и, в-четвертых, рост числа случаев нападений, направленных против лиц русской национальности, в особенности правозащитников.
42. Several developments within the skinhead movement give rise to increasing concern among civil society organizations: first, their successful penetration into the youth groups of the main Russian cities; second, the fact that the average skinhead profile is no longer that of a socially disadvantaged and uneducated youth, but rather a teenager - increasingly often a minor - from a middle-class family and with secondary, higher or technical education; third, the increasing association between skinhead groups and ultranationalist parties, such as the People's National Party, the National Sovereign Party or the Freedom Party; and fourth, the increasing attacks committed against Russians, particularly human rights defenders. C. Exploitation of the racist and xenophobic discourse in politics and the media

- Державный мой властитель?
- My gracious sovereign?

В потере столь же горькой я прибег к его державной помощи - и, видишь Утешился.
I have her sovereign aid, and rest myself content.

Меня интересует организация верноподданная, державная.
I am interested in an organization that is loyal to the throne, to the sovereign.

Сатрапия крайне редко передавалась от отца к сыну – это разрушало державную вертикаль власти.
Satrapy was extremely rarely passed from father to son - this destroyed the sovereign vertical of power.

Щади свои силы, дитя мое, к этому тебя обязывают повелевающая тобой державная власть, твоя религия, твоя родина.
Husband your strength, my child,--your sovereign, your religion, your country, require it.

Вот-вот из зарослей ларгитасской повилики объявится сатрап Пир Саманган с ножницами в руках: отрезать лишние, мешающие державному цветению головки…
Here - here from the thickets of the Largitas dodger, the satrap Pir Samangan with scissors in his hand appears: cut off the extra heads that impede the sovereign flowering of the head

Августейший хозяин был в мундире егерского полка и своей скромной одеждой резко отличался от окружавших его сановников и своей свиты - блестящих конвойцев в живописных кавказских костюмах. Он переходил от одной группы к другой, но мало кого удостаивал беседой и рассеянно прислушивался как к веселой болтовне танцующих, так и к серьезным разговорам, которые велись между сановниками и иностранными дипломатами. Самые наблюдательные из них подметили некоторую озабоченность на лице державного хозяина, но никто не осмеливался об этом говорить, сам же он прилагал все усилия, чтобы не омрачить своим беспокойством веселый праздник. Когда государь прочел поданную ему генералом Кисовым телеграмму, лицо его стало еще мрачнее. - Итак, - проговорил он, - со вчерашнего дня нет никакого сообщения с великим князем, моим братом?
The principal personage who has been mentioned, the giver of the fete, and to whom General Kissoff had been speaking in that tone of respect with which sovereigns alone are usually addressed, wore the simple uniform of an officer of chasseurs of the guard. This was not affectation on his part, but the custom of a man who cared little for dress, his contrasting strongly with the gorgeous costumes amid which he moved, encircled by his escort of Georgians, Cossacks, and Circassians—a brilliant band, splendidly clad in the glittering uniforms of the Caucasus. This personage, of lofty stature, affable demeanor, and physiognomy calm, though bearing traces of anxiety, moved from group to group, seldom speaking, and appearing to pay but little attention either to the merriment of the younger guests or the graver remarks of the exalted dignitaries or members of the diplomatic corps who represented at the Russian court the principal governments of Europe. Two or three of these astute politicians—physiognomists by virtue of their profession—failed not to detect on the countenance of their host symptoms of disquietude, the source of which eluded their penetration; but none ventured to interrogate him on the subject. It was evidently the intention of the officer of chasseurs that his own anxieties should in no way cast a shade over the festivities;

Очистив нос, взял в одну руку лупу, с помощью которой изучал почтовые открытки и эротические гравюры, а также производил гигиенические процедуры, в другую – маникюрные ножницы и принялся освобождать ноздри от неэстетичных волосков, чьи черные кончики уже успели проклюнуться за семь дней, прошедших после очередной операции. Для того, чтобы успешно провести ее и не порезаться, требовалась кропотливая сосредоточенность персидского миниатюриста, но душу дона Ригоберто неизменно осеняли мир и покой, весьма схожие с состоянием "полной пустоты", описанной мистическими философами. Непреклонная решимость подчинять себе самоуправство тела, заставляя его существовать в строго определенных эстетических рамках, отмеренных его, дона Ригоберто, державным вкусом – ну, и вкусом доньи Лукреции, – в сочетании с высоким мастерством выщипывания, выдергивания, подстригания, сбривания и прочего отделяла его от всех остальных мужчин и вселяла в душу чудесное ощущение того, что когда он во тьме спальни соединится со своей супругой, он достигнет вершины – освободится от времени.
Then, holding in his left hand the philatelist’s loupe that he was in the habit of using to explore the postcards and erotic etchings in his collection and as an aid in his meticulous cleansing ritual, and with his little nail scissors in his right, he proceeded to rid his nostrils of those tiny anti-aesthetic hairs whose small black heads were already beginning to be visible from the outside, despite their having been decapitated just seven days before. The task called for the concentration of an Oriental miniaturist to carry it out successfully without cutting himself. It brought Don Rigoberto a soothing spiritual serenity, little short of the state of “emptiness and fullness” described by mystics. His iron will to control the unpleasant arbitrary acts of his body, forcing it to exist within certain aesthetic rules, never going beyond limits fixed by his sovereign taste—and, to a certain extent, Lucrecia’s—thanks to techniques of extirpation, trimming, expulsion, irrigation, friction, tonsure, polishing, et cetera;