Translation for "величит" to english

Величит

• magnifies
• doth

Translation examples

magnifies

Что сотворил Мне величие Сильный, и свято имя Его;
# Blessed, blessed # For He that is mighty hath magnified me # And holy is His name

Величит душа Моя Господа, и возрадовался дух Мой о Боге Спасителе Моём.
# My soul doth magnify the Lord # And my spirit doth rejoice in God my saviour... #

Величит душа Моя Господа, и возрадовася дух Мой о Боге Спасителе Моём.
# My soul doth magnify the Lord # And my spirit hath rejoiced in God my saviour

Величит душа моя Господа, и возрадовался дух мой о Боге, Спасителе моем, ибо отныне будут ублажать меня все роды.
My soul magnifies the Lord, and my spirit rejoices in God my Savior. From now on, all generations will call me blessed.

Итак, одна из вещей, которую мы поём всё время, почти каждый день, Луис, это слова "Величит душа моя Господа".
Now then, one of the thing we sing all the time. Nearly every day, Louis, are the words, "My soul doth magnify the lord." Yes?

И хотя назначенный день не соответствовал строго дате выпуска, выбрали воскресенье на Троицу, чтобы придать празднику должное величие.
Although the date did not correspond exactly to the anniversary of his graduation, they chose Pentecost Sunday in order to magnify the significance of the celebration.

«Склонись перед величием Акара Кессела!» – закричал маг, его голос странным образом усиливался силой артефакта, который он держал в своих руках.
"Behold the glory of Akar Kessell!" the wizard cried, his voice magnified to deafening proportions by the power of the relic he held.

doth

Знак власти временной есть царский скипетр: он - атрибут величья и почета, внушающий пред царской мощью трепет.
His sceptre shows the force of temporal power, the attribute to awe and majesty wherein doth sit the dread and fear of kings.

Сам губернатор фон Гаггенау, бывало, утирал умильную слезу, слушая, как ученицы (каждая в коричневом платьице и белом платочке) выводят ангельскими голосами: «Величит душа моя Господа» или «Сердцу милый».
On occasion Governor von Haggenau himself wiped away a tear of emotion as he listened to the female pupils (all wearing brown dresses and white headscarves) running through the strains of “My soul doth glorify the Lord” or “Dear to my heart” in their angelic voices.

Но кому же не ясно, что такие низменные черты в великом человеке должны скорее огорчать нас, как проявление его несовершенства, чем умилять, как его украшение? Они затемняют его славу, замедляют его восхождение к вершинам величия, они поистине недостойны той цели, для которой и пришел он в этот мир, – вершить безмерное, властное зло.
Now who doth not see that such sneaking Qualities as these are rather to be bewailed as Imperfections than admired as Ornaments in those Great Men, rather obscuring their Glory and holding them back in their Race to Greatness, and unworthy the End for which they seem to have come into the World, viz. of perpetrating vast and mighty Mischief?

но поверь, если вторая кажется тебе не совсем вразумительной, то по той лишь причине, что ты незнаком с великими людьми и, не имея достаточного руководства, досуга или случая, никогда не задумывался о том, что происходит с теми, кто поставил себе целью достичь так называемого величия. Если бы ты учел не только большие опасности, которым повседневно подвергается на своем пути великий человек, но разглядел бы, как под микроскопом (для невооруженного глаза они невидимы), те крошечные крупицы счастья, которые достаются ему даже при свершении всех желаний, ты вместе со мною посетовал бы на несчастную судьбу этих великих людей, которых природа отметила таким превосходством, что остальное человечество рождается только им на пользу и корысть; и вместе со мною ты мог бы тогда воскликнуть: «Как жаль, что те, на радость кому и на выгоду все человечество трудится в поте лица, ради кого людей и рубят и крошат, разоряют и грабят и всячески уничтожают, – как жаль, что они получают столь малый доход от бед, причиняемых ими другим!» Что до меня, то сам я, признаться, причисляю себя к той смиренной части смертных, которые считают, что рождены на благо тому или другому великому человеку; и если бы я видел, что он черпает счастье в труде и разорении тысячи жалких тварей, вроде меня, то я бы с удовлетворением мог воскликнуть: «Sic, sic juvat!»[50] Но когда я вижу, как один великий человек умирает с голоду и дрогнет от холода среди сотни тысяч, страдающих от тех же бед ему в утеху;
I fancy, Reader, if thou hast ever travelled in these Roads, one Part of my Simile is sufficiently apparent, (and indeed, in all these Illustrations one Side is generally much more apparent than the other) but believe me, if the other doth not so evidently appear to thy Satisfaction, it is from no other Reason than because thou art unacquainted with these great Men, and hast not had sufficient Instruction, Leisure, or Opportunity to consider what happens to those who pursue what is generally understood by Greatness: For surely if thou hadst animadverted not only on the many Perils to which great Men are daily liable while they are in their Progress, but hadst discerned as it were through a Microscope (for it is invisible to the naked Eye) that diminutive Speck of Happiness which they attain even in the Consummation of their Wishes, thou wouldst lament with me, the unhappy Fate of these great Genius's on whom Nature hath set so superior a Mark, that the rest of Mankind are born for their Use and Emolument only, and be apt to cry out, It is Pity that Those for whose Pleasure and Profit Mankind are to labour and sweat, to be hacked and hewed, to be pillaged, plundered, and every Way destroyed, should reap so LITTLE Advantage from all the Miseries they occasion to others. For my Part, I own myself of that humble Kind of Mortals who consider themselves born for the Behoof of some GREAT Man or other, and could I behold his Happiness carved out of the Labour and Ruin of a thousand such Reptiles as myself, I might with Satisfaction exclaim, Sic, sic juvat: But when I behold one great Man starving with Hunger and freezing with Cold in the Midst of fifty thousand, who are suffering the same Evils for his Diversion;