Translation examples
но€брю северный итай становитс€ отчетливо холодным но юг все еще относительно тепел и приветствующий
By November northern China is becoming distinctly chilly but the south is still relatively warm and welcoming
Воздух был так недвижен и тепел, а между тем словно вибрировал у щек, готовый вот-вот вспыхнуть огнем.
How still and warm was the air, yet seemed to vibrate against his cheeks as though about to break into flame.
Последний вечер мая - сумерки над водой, полумрак затаился в ветвях деревьев, и так тепел, так мягок воздух!
The last evening of May; gloaming above the water, dusk resting in the trees, and the air warm!
Деккер заметил, что и здесь поют птицы и жужжат насекомые, и воздух столь же тепел и влажен, как и на противоположной стороне.
There were, Dekker noticed, singing birds and buzzing insects here, too, and the air was as warm and sodden as on the other side.
Он заставил свой рот смягчиться, а ее был мягок, влажен, тепел, он пах зрелой женщиной и раздавленными лепестками.
He forced his mouth to soften, as hers was soft and warm and moist, tasting of ripe woman and crushed petals.
Туман ползет между нами, Волк с лаем прыгает вокруг нас, трамваи звенят, и мир тепел и мягок.
The mist flows between us. Wolf jumps about us and barks, the trams are ringing, and the world is warm and soft.
Мир, что нам известен, – это мир, который творим мы сами, мир человеческий округл, гладок, однороден и тепел, как женская грудь».
The world we know, the world we create, the human world, is as round, smooth, simple and warm as a woman’s breast.”
Гвен распахнула дверь: – А вот и наша пицца! Было уже совсем поздно, когда Джейн, пошатываясь, спускалась по лестнице. Во рту было сухо, в горле першило, голова кружилась. Ночной воздух был свеж и в то же время тепел и нежен, как бархат.
The pizza's here." It was late when Jane finally staggered down the stairs, still high and a little dizzy, her throat cottony and dry. The night air seemed velvety warm, soft and inviting. Gwen followed her to the door.
46 Серые птицы радостно подлетают к каменистому двору и, быстро сориентировавшись, начинают клевать всякую мелочь - маленький бурундучонок беззаботно бегает среди них - Птицы шустро мотают головками косясь на порхающую над ними желтую бабочку - Меня подмывает выбежать за двери и закричать "Эге-гей" но это было бы слишком пугающим испытанием для их маленьких бьющихся сердец - Я закрываю все свои ставни по всем четырем сторонам света и сижу в темном доме, только одна дверь остается открытой, и я замечаю как ярок и тепел солнечный свет и воздух, и мне кажется, что тьма выдавливает меня сквозь последнее ведущее в мир отверстие - Это мой последний полдень, я сижу и думаю об этом, интересно, что чувствуют заключенные в последний день 20-летнего срока - Я могу лишь сидеть и пытаться вобрать в себя все это - Шест анемометра сложен, все уложено, мне осталось только забросать мусорную яму, вымыть кастрюли и до-свидания, оставив радио завернутым в ткань, засунув под дом антенну и присыпав известкой туалет - Каким печальным выглядит мое дочерна загоревшее лицо в затемненном закрытыми ставнями окне, очертания его напоминают мне о том что полжизни прожито, это уже почти зрелый возраст, разложение и страсти готовы привести меня к сладкой победе золотой бесконечности - Полнейшая тишина, безветренный полдень, маленькие пихты высохли и покоричневели, их летнее рождество окончено и теперь уж скоро бури покроют инеем и завьюжат всю округу - И не станут тикать ни одни часы, не станет тосковать ни один человек и пребудут молчаливыми снег и погребенные им камни, а Хозомин как всегда будет неясно вырисовываться и грустить беспечально - Прощай, Пик Одиночества, ибо познал ты меня как есмь - Да парят ангелы неродившиеся и ангелы погибшие над тобою подобны облаку и окропляют тебя подношениями золотых вечных цветов - Текущее сквозь все протекло теперь и через меня и через этот мой карандаш и больше нечего добавить - Маленькие пихты скоро станут большими - Я бросаю последнюю консервную банку вниз по крутому склону и слышу как она грохочет весь путь в 1500 футов и это опять напоминает мне (из-за большой свалки консервных банок накопившихся от смотрителей за пятнадцать лет) о великой лоуэлловской свалке на которой мы играли по субботам среди ржавых автомобильных останков и куч смердящего мусора и считали это великолепным, все это включая старые горделивые авто с изуродованными проржавевшими сцеплениями валяющиеся под боком суперсовременной с иголочки автострады проложенной от самого центра вокруг бульвара и до Лоуренса - последнее одинокое позвякивание моих консервов Одиночества в безлюдной долине, которому, обнаженный, внемлю с удовлетворением - В таком далеком далеком отсюда начале времен было смерчеподобное пророчество гласившее что все мы плача будем сметены и унесены как щепки - Люди с усталыми глазами уже понимают это и ждут наступления бесформенности и распада - и все же может быть сила любви в их сердцах не ослабла и осталась той же, просто я не знаю больше что означает это слово - все что мне нужно сейчас это порция мороженого
46 Flights of gray birds come merrying to the rocks of the yard, look around awhile, then start pecking at little things—the baby chipmunk runs among them unconcerned—The birds look up quickly at a fluttering yellow butterfly—I have the urge to run to the door and yell “Yaaah” but that would be a frightful imposition on their little beating hearts—I closed down all my shutters to all four points of the compass and so I sit in the darkened house with just the door, open, admitting bright warm sunlight and air and it seems that the darkness is trying to squeeze me out that last orifice to the world—It is my last afternoon, I sit thinking that, wondering what prisoners have felt like on their last afternoons after 20-year imprisonments—All I can do is sit and wait for the proper gloat—The anemometer and pole are down, everything is down, all I have to do is cover the garbage pit and wash the pots and goodbye, leaving the radio wrapped and antenna under house and toilet limed liberally—How sad my great bronzed face in the windows with their dark backdrop, the lines in my face indicating halfway in life, middle age almost, the decay and the strife all come to the sweet victory of the golden eternity—Absolute silence, a windless afternoon, the little firs are dry and brown and their summer christmas is over and not long from now hoar storms’ll blizzard the area down—No clock will tick, no man yearn, and silent will be the snow and the rocks underneath and as ever Hozomeen’ll loom and mourn without sadness evermore—Farewell, Desolation, thou hast seen me well—May angels of the unborn and angels of the dead hover over thee like a cloud and sprinkle offerings of golden eternal flowers—That which passes through everything has passed through me and always through my pencil and there is nothing to say—The little firs will be big firs soon—I throw my last can down the steep draw and hear it clammering all the way 1500 feet and again reminding me (because of the great dump of cans down there of 15 years of Lookouts) of the great dump of Lowell on Saturdays when we’d play among the rusty fenders and stinking piles and think it great, all of it including old cars of hope with gaunt rutted clutches all underneath the new sleek superhighway that runs from clear around the boulevard to Lawrence—the last lonesome clang of my Desolation cans in the void valley, to which I listen, naked, with satisfaction—Way far back in the beginning of the world was the whirlwind warning that we would all be blown away like chips and cry—Men with tired eyes realize it now, and wait to deform and decay—with maybe they have the power of love yet in their hearts just the same, I just don’t know what that word means anymore—All I want is an ice cream cone. 47
Наиболее затронутыми районами являются такие южные и юго-восточные районы, как Гирокастра, Тепелена, Саранда, Дельвина, Пермити, Влëра, Фиери, Малакастра, Берат, Кучова, Корча (пострадал в последнее время), а менее пострадавшими районами центральной и северной части Албании являются Малеси и Маде, Шкодер, Эльбасани, Пекини и Лячи.
The most affected areas are southern and south-eastern districts such as: Gjirokastra, Tepelena, Saranda, Delvina, Permeti, Vlora, Fieri, Mallakastra, Berati, Kuçova, Korça (recently affected), whilst less affected are the districts of the central and northern part of Albania such as: Malesi e Madhe, Shkodra, Elbasani, Peqini and Laci.
How many English words do you know?
Test your English vocabulary size, and measure how many words you know.
Online Test