Translation for "жироду" to english

Жироду

• fatty
• giraudoux

Translation examples

giraudoux

Мир не может определяться как отсутствие чего-то, например, всего лишь как отсутствие конфликта или период времени между двумя войнами, как сказал Жироду.
Peace cannot be defined as a negative -- as simply the absence of conflict or the period of time between two wars, as Giraudoux stated.

Один из наших коллег, больше известный не своими дипломатическими акциями, а литературными трудами, - Жан Жироду - определил этот французский дух в пьесе "L'impromptu de Paris" ("Парижский экспромт") в 1938 году.
This esprit français was defined by one of our colleagues, better known for his literary works than for his achievements in the field of diplomacy, Jean Giraudoux, in a play, L'impromptu de Paris, in 1938.

Значит, читаешь Жироду?
Then read Giraudoux?

Послушай, ты знаешь, что в школе им задают Жироду и Кокто?
Listen, You know that the school they are assigned Giraudoux and Cocteau?

С первых же семестров я был приглашен играть главные роли в пьесах Жироду, Софокла и Конгрива.
In my first few semesters at college I am awarded leading roles in university productions of plays by Giraudoux, Sophocles, and Congreve.

Андрес увидел маленькие окошечки и вспомнил, как однажды просил кредита на покупку Фрейда, Жироду, Гарсиа Лорки; все прочитано, за все заплачено, почти все забыто.
Andrés saw the paltry little windows. He remembered the credit he’d requested in order to buy Freud, Giraudoux, García Lorca—all read, paid for, almost all forgotten.

Даже адвокат, который его защищал, рассматривал его только как удобный предлог для упражнения в судебном красноречии - потому что, в конце концов, что значила для него, метра такого-то, жившего в удобной квартире, хорошо зарабатывающего молодого человека, ежедневно принимавшего ванну, имевшего заботливую жену, читавшего книги современных авторов, любившего пьесы Жироду и философию Бергсона, - что значила для этого далекого господина судьба грязного и больного убийцы-араба.
Even the advocate defending him looked upon him only as a convenient pretext to practise his judicial rhetoric—because what ultimately did it matter to him, to this maître who lived in a comfortable apartment, to this young man who earned very well indeed, who took a bath daily, who had a loving and attentive wife, who read books by contemporary authors, who loved Giraudoux’s plays and Bergson’s philosophy—what did the fate of some dirty, consumptive Arab murderer mean to this distinguished gentleman, far removed from any such reality?