Traducción para "середина шестидесятых" a ingles

Середина шестидесятых

• mid sixties
• mid-sixties

Ejemplos de traducción

mid sixties

Он был беден и гонял на Корвайре, и Шеви середины шестидесятых.
He was broke and racing a supercharged Corvair, a mid-sixties flat six Chevy.

Давным-давно, в блистательной середине шестидесятых… Да, но вы же не помните блистательной середины шестидесятых.
Once upon a time, in the bright mid-sixties … But you won’t remember the bright mid-sixties.

В середине шестидесятых они переехали в округ Орандж.
In the mid-sixties they moved to Orange County.

В середине шестидесятых был выстроен Паркеровский центр, и управление переехало из старой штаб-квартиры в новое здание.
In the mid-sixties Parker Center had been built and the department moved out of the old headquarters.

Это была середина шестидесятых, тогда еще штамповали перфокарты и возили взад-вперед магнитные ленты, а большие, громоздкие компьютеры стоили миллионы долларов.
That was in the mid-sixties, when punched cards and magnetic tapes were still in use and a computer cost millions.

Он познакомился с Каламандреи в середине шестидесятых, когда оба были студентами. Специ изучал юриспруденцию, а Каламандреи — фармакологию и архитектуру.
He had met Calamandrei back in the mid-sixties, when both were students, Spezi studying law and Calamandrei studying pharmacology and architecture.

Лишь в середине шестидесятых, после того как корпорация «Боинг» построила на краю долины авиационный завод, в Скагит просочились предрассудки и реакционные взгляды, провезенные контрабандой в багаже перебравшихся в эти края инженерно-технических работников.
It was not until Boeing Aircraft built, in the mid-sixties, a factory on the valley's edge that prejudice and reaction was smuggled into Skagit country, a part of the baggage of technicians and engineers.

Я бук­вально похитил мальчишку из уютной гостиной его дома и увез в ресторан в центре города, считавшийся в середине шестидесятых классным местечком «Ка­минная гостиная» навевала мне приятные воспоми­нания, и стейк здесь готовили не хуже, чем в Нью-Йорке.
I had more or less kidnapped him from the comforts of his living room and driven him downtown to a restaurant that had been hot stuff back in the mid-sixties. The Fireside Lounge had good memories for me, and its steaks were as perfect as any I’d ever eaten in New York.

Другое было связано с началом, как называла ее Конни, Великой Богопротивной Культурной Революции, в середине шестидесятых, и касалось имен шанхайских деятелей, которые из-за своих преступных прорусских взглядов были официально изгнаны со своих постов, ошельмованы или отправлены в «Школу 7 мая» для того, чтобы вновь осознать возвышающее человека достоинство крестьянского труда.
The second began with what Connie called the Great Beastly Cultural Revolution of the mid-Sixties and the names of such Shanghainese officials who, in consequence of criminal pro-Russian leanings, had been officially purged, humiliated, or sent to a May 7th school to rediscover the virtues of peasant labour.

Давным-давно, в блистательной середине шестидесятых, когда вас производили на свет, а Льюис, кроме того, что его назначили директором школы (единственным соперником был учитель истории, тот был старше, но, однако, не пожелал менять классной комнаты на директорский кабинет), был занят производством собственных детей, будущего в предложении было хоть отбавляй.
Once upon a time, in the bright mid-sixties, when you were being born and Lewis, apart from being appointed Head (his only rival a history teacher, a senior man who none the less wanted to remain in the classroom), was busy begetting his own little ones, there was plenty of future on offer.

Но как-то потом, в середине шестидесятых, осенью, когда Джонатан заходил на почтамт на Рю Дюпен, перед входом он чуть не споткнулся о винную бутылку, стоявшую на куске картона между пластиковым пакетом и хорошо знакомой шапкой с парой монет внутри, и когда он, поискав какое-то время глазами бродягу, и не потому, что он жалел об отсутствии этого человека, а просто потому, что в этом натюрморте из бутылки, пакета и картона отсутствовала центральная фигура...
But then once, in the mid-sixties, in autumn, as Jonathan was walking into the rue Dupin post office and at the entrance almost stumbled over a wine bottle placed on a cardboard box between a plastic bag and the familiar cap with a few coins in it, and as he stopped automatically for a moment to look for the clochard, not because he missed him as a person but because the focal point of this still life of bottle, bag, and box was absent, he spotted him on the far side of the street, squatting between two parked cars, and watched as the man relieved himself: he was crouching beside the curb with his trousers pulled down to his knees, his rear turned towards Jonathan, totally exposed.