Traducción para "преферанс" a ingles

Преферанс

sustantivo

• preference

Ejemplos de traducción

preference sustantivo

Судья у нас хороший человек и в преферанс играть охотник.
Our judge is a good fellow, and fond of playing preference.

Сижу я у него, у нашего судьи, и играю в преферанс.
I was sitting at his house--our judge's, you know--playing preference.

Недаром про меня сказал один шутник, большой охотник до преферанса, что моя матушка мною обремизилась.
A facetious gentleman, a great devotee of preference, said very happily about me that I was the forfeit my mother had paid at the game of life.

Должно быть, нарды, догадался Матвей Бенционович, не признававший никаких игр, кроме шахмат и преферанса.
Matvei Bentsionovich, who knew no games except for chess and preference, guessed that it must be backgammon. “Inform Mr.

Между прочим, он мне дал заметить, что посещает иногда соседних помещиков, и в город ездит в гости, и в преферанс играет и с столичными людьми знается.
Among other things, he gave me to understand that he sometimes visited the neighbouring landlords, and went to stay with friends in the town, where he played preference, and that he was acquainted with people in the metropolis.

Гостей принимает он очень радушно и угощает на славу, то есть: благодаря одуряющим свойствам русской кухни, лишает их вплоть до самого вечера всякой возможности заняться чем-нибудь, кроме преферанса.
He receives visitors very cordially, and entertains them sumptuously; in other words, thanks to the stupefying powers of our national cookery, he deprives them of all capacity for doing anything but playing preference.

При желании Бердичевский мог бы занять и иную, более видную должность, хоть бы даже и председателя окружного суда, но по складу характера и природной конфузливости предпочитал держаться в тени; советы власти давал не в присутствии и не на ареопагах, а больше келейно, за чаем или тихой игрой в преферанс, до которой Антон Антонович был большой охотник.
If he had so wished, Berdichevsky could have occupied some other, more prestigious position, including even the chairmanship of the Chamber of Justice, but by virtue of his character and innate reticence he preferred to remain in the shadows: He gave his advice to the authorities not in the office and not at public meetings, but for the most part in camera, over tea or a quiet game of preference, of which Anton Antonovich was very fond.

В числе этих любителей преферанса было: два военных с благородными, но слегка изношенными лицами, несколько штатских особ, в тесных, высоких галстуках и с висячими, крашеными усами, какие только бывают у людей решительных, но благонамеренных (эти благонамеренные люди с важностью подбирали карты и, не поворачивая головы, вскидывали сбоку глазами на подходивших);
Among these devotees of preference were two warriors, with aristocratic but rather dissipated countenances; a few civilian officials, with tight high cravats and drooping dyed moustaches, such as are only to be found in persons of resolute character and strict conservative opinions: these conservative persons picked up their cards with dignity, and, without turning their heads, glared sideways at everyone who approached;

Кружок этот составляли четыре офицера: адъютант Калугин, знакомый Михайлова, адъютант князь Гальцин, бывший даже немножко аристократом для самого Калугина, подполковник Нефердов, один из так называемых 122-х светских людей, поступивших на службу из отставки под влиянием отчасти патриотизма, отчасти честолюбия и, главное, того, что все это делали; старый клубный московский холостяк, здесь присоединившийся к партии недовольных, ничего не делающих, ничего не понимающих и осуждающих все распоряжения начальства, и ротмистр Праскухнн, тоже один из 122-х героев. К счастью Михайлова, Калугин был в прекрасном расположении духа (генерал только что поговорил с ним весьма доверенно, и князь Гальцин, приехав из Петербурга, остановился у него), он счел не унизительным подать руку штабс-капитану Михайлову, чего не решился, однако, сделать Праскухии, весьма часто встречавшийся на бастионе с Михайловым, неоднократно пивший его вино и водку и даже должный ему по преферансу 12 руб.
This group consisted of four officers: Adjutant Kalugin, an acquaintance of Mikhaïloff's, Adjutant Prince Galtsin, who was something of an aristocrat even for Kalugin himself, Colonel Neferdoff, one of the so-called hundred and twenty-two men of the world (who had entered the service for this campaign, from the retired list), and Captain of Cavalry Praskukhin, also one of the hundred and twenty-two. Luckily for Mikhaïloff, Kalugin was in a very fine humor (the general had just been talking to him in a very confidential way, and Prince Galtsin, who had just arrived from Petersburg, was stopping with him); he did not consider it beneath his dignity to give his hand to Captain Mikhaïloff, which Praskukhin, however, could not make up his mind to do, though he had met Mikhaïloff very frequently on the bastion, had drunk the latter's wine and vodka, and was even indebted to him twenty rubles and a half at preference.