Käännös "точка зрения одного" englanti

Точка зрения одного

• point of view of one
• one point of view

Käännösesimerkit

point of view of one

Я собираюсь написать сценарий с точки зрения одного из самых больших поклонников Линкольна.
I'm going to write the play from the point of view of one of Lincoln's greatest admirers.

Мы смотрим с точки зрения одного из трибутов, она поднимается из цилиндра на арену.
We watch from the point of view of one of the tributes as she rises up through the tube from the Launch Room and into the arena.

Быть может, имеет смысл поведать эту историю от первого лица — с точки зрения одного из соседей, к примеру Иерухама Шдемати, того самого культработника, который представил тебя здесь в начале вечера, процитировал забавную строчку из книги Цфании Бейт-Халахми «Рифмы жизни и смерти»: «Нет невесты без жениха, как нет рифмы без стиха». Так вот, душным летним вечером, не зажигая света, устроился этот усталый, обливающийся по́том культработник в старомодном шезлонге на балконе своей двухкомнатной квартиры, расположенной в микрорайоне партийных активистов. Сидит себе этот слегка потрепанный жизнью человек с красноватым нездоровым лицом, испещренным сеткой голубоватых сосудов, сидит, опустив ноги в таз с холодной водой, и перебирает в мыслях своих те немногие воспоминания, что сохранились у него о матери, скончавшейся в Харькове шестьдесят шесть лет назад, когда ему было всего шесть лет (и даже звали ее Лизавета, как соседку-сплетницу).
It might make sense to tell the story in the first person, from the point of view of one of the neighbours, Yerucham Shdemati, for example, the rotund cultural administrator who introduced you this evening and quoted the couplet from Rhyming Life and Death by Tsefania Beit-Halachmi. You’ll always find them side by side: never a groom without a bride. It’s an airless summer evening, and Yerucham is relaxing in the dark, tired and sweaty, his ruddy face criss-crossed unhealthily by blue veins, sitting on a shabby easy chair on the balcony of his two-roomed flat in a workers’ housing development, with his swollen feet soaking in a bowl of cold water, casting his mind over the few memories he has left of his mother, who died in Kharkov sixty-six years ago, when he was only six (her name, like that of the gossipy neighbour, was Lisaveta).